Айзек Азимов. Мнимые величины

   -- Да послушай ты, дурачок. Последнее слово не за Порусом, а за Фрианом
Обелем. Ведь Обель --  глава департамента психологии. От тебя требуется лишь
обра­титься  к нему за разрешением,  и ты  его получишь.  Говоря между нами,
после той прошлогодней заварухи с хомо сол он  старается Порусу на глаза  не
попадаться.
     Харидин все еще пытался сопротивляться:
     -- Вот ты и обратись за разрешением.
     Раник поперхнулся:
     --  Нет. Если  по правде,  то мне не  стоит показываться ему  на глаза.
Кажется, он до сих пор подозревает, что ту штуку с ним выкинул именно я. Так
что мне лучше не соваться.
     -- Хм-- м-- м. Ладно, попробую.

XXX

     Выглядел  Лор Харидин так, словно  неделю  не  спал как следует.  Раник
посмотрел на него кротко и терпеливо и вздохнул:
     -- Взгляните на него.  Может, ты соизволишь сесть?  Сантин сказал,  что
есть возможность получить оконча­тельный результат уже сегодня, не так ли?
     -- Да, я  знаю. Но какой позор! Я семь лет убил на высшую математику. А
теперь допускаю дурацкую ошибку и даже не могу ее найти.
     -- Но если ее и искать не надо?
     -- Не будь идиотом. Ответ  тут  просто  невозможен. Он  и  должен  быть
невозможен.  Должен! -- высокий лоб Харидина пошел  морщинами. --  О--  о, я
просто не знаю, что и думать.
     Его  все  еще  продолжали  одолевать  дремота  и  навяз­чивое   желание
растянуться  на ковре, лежавшем на полу, но Харидин  не  прекращал отчаянных
размышлений. Не­ожиданно он опустился в кресло.
     -- Это все временные интегралы. С ними просто  не­возможно  работать, я
же тебе  говорил. Нахожу  их  в  таб­лице,  трачу  полчаса, чтобы  подобрать
наиболее подходящее значение, и они дают -- ни  много ни  мало -- семнадцать
возможных вариантов ответа. Пытаюсь отыскать  хотя бы один, имеющий смысл, и
-- помоги мне Арктур! -- выходит, что или они все имеют смысл, или ни  один!
Составляю таблицу для  восьми из  них,  как  в нашей задаче, но  ком­бинаций
получается  столько, что  разбираться  с  ними  нужно всю оставшуюся  жизнь!
Ложный ответ! Я удивлюсь, если после этого живым останусь.
     Взглядом,  который  он  бросил   на  толстый   том   "Таблиц  временных
интегралов", очень даже  можно было  испепелить переплет, чего к величайшему
удивлению Раника все-- таки не произошло.
     Замигала сигнальная лампочка. Харидин рванулся к двери. Выхватил из рук
курьера пакет, с яростью распе­чатал его, не взирая на  печати, и, пролистав
не глядя, остановился на последнем абзаце последней страницы. Сангин писал:
     "Ваши вычисления правильны. Желаю успеха.  Но не стоит Порусу  наносить
удар из-- за спины! Лучше сразу войти с ним в контакт".
     Раник прочел резюме, выглядывая из-- за плеч Харидина,  и  они  долго и
недоуменно смотрели друг на друга выпу­ченными глазами.
     -- Я был прав,  -- прошептал Харидин.-- Мы обнаружили такое  сочетание,
при котором мнимые числа  в квадрат не возводятся. Эта предсказуемая реакция
вклю­чает в себя мнимые величины.
     Раник сглотнул, чувствуя, что его охватывает оцепе­нение:
     -- И как ты это интерпретируешь?
     -- Великий Космос! Клянусь Галактикой, не  знаю!  Нужно  передать  дело
Порусу, вот и все.
     Раник хрустнул пальцами и схватил своего коллегу за плечо.
     -- Нет, нет, только  не это. Мы упустим величайший шанс. А если доведем
дело  до  конца,  будущее  нам  обес­печено,  --  он  не  мог   говорить  от
возбуждения.   --  Великий  АрктурДа  любой  психолог   дважды  заложил   бы
собст­венную жизнь ради малейшей возможности оказаться на нашем месте!

XXX

     Сквид с Беты Дракона благодушно плавал себе, не испытывая трепета перед
гигантским  соленоидом,  окру­жавшим  его  бассейн.  Множество  перепутанных
проводов, освинцованных кабелей,  подвешенных кверху ртутных ламп ничего для
него не значили. Он пощипывал листки морских папоротников,  растущих вокруг,
и, казалось, был доволен тем, что существует в мире со всем миром.
     Другие чувства  испытывали  два молодых психолога. Эбло Раник  суетился
над сложной паутиной переплетений, в  попытке еще раз заново  все проверить.
Лор Харидин помогал ему тем,  что кусал себе ногти, безжалостно от­грызая их
один за другим.
     --  Готово, -- заявил наконец Раник и вытер платком пот со лба. --  Бей
его, не жалей!
     Засветились  ртутные  лампы. Харидин  задернул  зана­веси  на  окнах. В
холодном  тускло-- красном свете  Раник  и Харидин  с  позеленевшими  лицами
внимательно наблю­дали за сквидом.
     Животное  безостановочно  двигалось.  В  жестком  ртут­ном свете  сквид
казался тускло-- черным.
     -- Врубай ток! -- хрипло бросил Харидин.
     --  Никакой  реакции?  --  проронил  Раник,  словно  бы  ни  к кому  не
обращаясь. И тут же затаил дыхание, так как Харидин  еще ниже  склонился над
сквидом.
     -- С ним что-- то происходит. Мне кажется, он начал слегка светиться...
или меня глаза подводят.
     Свечение сделалось  более отчетливым, казалось, оно отделилось  от тела
животного, образовав вокруг светящу­юся оболочку. Томительно текли минуты.
     -- Он излучает какой-- то  вид радиации, можешь называть ее как угодно,
и с течением времени этот процесс усиливается.
     Ответа не последовало. Оба продолжали терпеливо на­блюдать. Вдруг Раник
испустил приглушенный вопль и с чудовищной силой вцепился в локоть Харидина:
     -- Взрывающиеся кометы, это еще что такое?
     Светящаяся  сфера неведомо  как выбросила наружу псевдоподию. Маленький
язычок коснулся  покачивающе­гося  папоротника,  листья  которого  мгновенно
побурели и завяли.
     -- Отключай ток!
     Щелкнул  выключатель,  погасли  ртутные  лампы,  сгу­стились   тени,  и
экспериментаторы нервно переглянулись.
     -- Что это было?
     Харадин покачал головой:
     -- Не знаю. Что-- то определенно ненормальное. Я ни­когда раньше ничего
похожего не видел.
     -- Но ты никогда раньше не видел и мнимых величин в уравнениях реакций,
верно? К тому  же я  не думаю, чтобы это расширяющееся поле  было какой-- то
неизвестной нам формой энергии...
     Раник выдохнул со свистом и медленно  отступил  от бассейна со сквидом.
Моллюск лежал неподвижно, но ухе половина папоротников в бассейне побурела и
увяла.
     Харидин с трудом дышал. Он сдвинул защитные очки.
     Во тьме светящийся туманный шар распространился  более чем на  половину
бассейна. Тоненькие  подвижные  щупальца тянулись к уцелевшим  растениям,  а
одна змейка пульси­рующей тенью перекинулась через стеклянный край бас­сейна
и теперь ползла по столу.
     От испуга Раник перешел на невразумительный хрип:
     -- Запаздывающая реакция! Ты не проверял ее на теорему Вилбона?
     --  Чего  ради!  --  Харидина  охватил  приступ  отчаяния,  голова  его
тряслась. -- Теорема Вилбона не имеет  смысла,  если  туда подставить мнимые
величины.  Надо  было  бы...  Раник  развил  бешеную  энергию.  Выскочив  из
поме­щения, он тотчас вернулся с крохотной, пронзительно ве­рещащей, похожей
на  белку  зверушкой  из  собственной лаборатории.  Бросил  ее  на стол,  по
которому ползла пуль­сирующая змейка, и линейкой пододвинул примерно на ярд.
     Светящееся щупальце задрожало, очевидно, ощутило близость жизни каким--
то жутковатым незрячим  образом и сделало  быстрый бросок. Маленький  грызун
издал по­следний вопль, означавший непередаваемую  муку, затем замолк. Через
две секунды от него осталась лишь съе­жившаяся шкурка.
     Раник  выругался  и  с  отчаянным  криком  выронил  ли­нейку,  так  как
святящееся щупальце, ухе более толстое, двинулось по столу в его сторону.
     -- Иди сюда! -- распорядился Харидин.-- С этим пора кончать.  Он рывком
расстегнул кобуру и выхватил поблескивающий хромом лазер. Острая тонкая игла
пур­пурного  света  ринулась вперед  к  сквиду и  взорвалась с ослепительной
беззвучной яростью  на границе  силовой сфе­ры.  Психолог выстрелил еще раз,
передвинул  рычажок,  и образовался  непрерывный  пурпурный  луч разрушения,
ко­торый прекратился только тогда, когда иссякла энергия разрушения.
     Но светящаяся сфера осталась неподвижной.  Теперь она занимала уже весь
бассейн. Папоротники превратились в мертвую бурую аморфную массу.
     -- Надо связаться с  советом, -- выкрикнул Раник. -- Эта  тварь  совсем
вышла из повиновения.

XXX

     Растерянности не возникло -- гуманоиды в своей массе просто не способны
на панику, если  не принимать  во  внимание  полугениальных, полугуманоидных
обитателей  Солнечной  системы, -- и  эвакуация  с территории  универ­ситета
протекала спокойно.
     --   Один   глупец,   --   заметил   старый  Мир  Деан,  ведущий  физик
Арктурианского университета, -- способен задать столько вопросов, что на них
не сможет ответить и тысяча мудрецов.
     Он провел пальцем по своей жидкой  бороденке  и  звучно  фыркнул в знак
презрения:
     -- Если проводить аналогию, то один космически глупый психолог способен
заварить такую кашу, что ее не расхлебать и тысяче физиков.
     Обелю  ужасно захотелось  оттаскать  зарвавшегося  физика за  бороду. У
него, конечно, было свое мнение насчет Харидина и Раника,  но не увечному же
физику позволять себе...
     Появившаяся полная фигура Куала Унина, ректора уни­верситета, разрядила
возникшее напряжение. Уинн зады­хался, слова его перемежались с пыхтением.
     -- Я связался с Галактическим Конгрессом. Они пообещали эвакуацию всего
Эрона в случае необходимости, -- в голосе  его появились умоляющие нотки. --
Неужели нель­зя ничего больше сделать?
     Мир Деан вздохнул:
     -- Ничего...  пока. Этот сквид излучает особого  вида  псевдоживое поле
радиации.  Оно  не носит  электромагнит­ного  характера  -- это все, что  мы
сейчас знаем. Его рас­пространение не удалось  остановить ничем из того, что
мы перепробовали. Все виды нашего оружия неэффективны, потому что в пределах
поля радиации  обычные  качества пространства--  времени,  как мне  кажется,
нарушаются. Ректор озабоченно покачал головой:
     -- СкверноСкверно! Надеюсь, вы уже послали со­общение Порусу?
     Он произнес это  так,  словно  Порус был последней надеждой,  той самой
соломинкой, за которую хватается утопающий.
     -- Да,  --  хмуро ответил Фриан  Обель,--  Порус  единственный человек,
который должен знать, что же на самом деле представляет собой сквид.  Если и
он не сможет нам помочь, значит, больше никто не сможет.
     Обель  перевел взгляд  на сверкающую  белизну универ­ситетских  зданий.
Трава более чем наполовину преврати­лась в бурую массу, деревья высохли.
     --  Вы  полагаете, -- ректор повернулся к Деану,  --  это  поле  сможет
распространяться и в межпланетном простран­стве?
     -- Пламя сверхновой  энергии?! Да я совсем не  знаю, что тут делать! --
взорвался Деан и раздраженно отвер­нулся.
     Полнейшая безысходность охватила присутствующих,  и воцарилось гнетущее
молчание.

XXX

     Тана  Поруса  уговорили  сходить  на концерт, результатом чего  явилась
глубочайшая апатия. Психолог ничего не видел и  не слышал: ни бриллиантового
сверкания  вокруг, ни мелодичной музыки, которая заполняла зал. Концерты для
Поруса всегда были проклятием, и двадцать лет суп­ружеской жизни он умело от
них откручивался -- одно это было под силу только величайшему из психологов.
А  теперь... Из  оцепенения  его вывел неожиданный  дисгар­монический  звук,
раздавшийся у него за спиной. Порядок нарушили  билетеры, вдруг столпившиеся
у выхода, лишь виднелись протестующие движения рук людей в униформе, наконец
раздался скрипучий голос:
     -- Я направлен Галактическим Конгрессом  и прибыл по  неотложному делу.
Присутствует ли в зале Тан Порус?
     Психолог прыжком вскочил на ноги. Любую возможность покинуть концерт он
воспринимал не иначе, как дар небес.
     Порус распечатают сообщение, врученное ему посыль­ным, и жадно впился в
его содержание. На  втором  абзаце приподнятое настроение  покинуло ученого.
Наконец он дочитал сообщение  до конца и поднял кверху глаза­  -- они метали
молнии.
     -- Когда мы можем вылететь?
     -- Корабль ждет.
     -- Тогда не следует терять времени.
     Он  сделал шаг  вперед и остановился. Чья-- то рука  ух­ватила  его  за
локоть.
     --  Куда  это  ты  собрался?  --  спросила  Тина  Порус,  в  голосе  ее
послышались стальные нотки.
     На мгновение Тан Порус  почувствовал, что задыхается. Он предвидел, что
сейчас может произойти:
     --  Дорогая,  я  вынужден  немедленно  отправиться  на Эрон.  На  карту
поставлена судьба целого мира, возможно, всей Галактики. Ты представить себе
не можешь, насколько это важно. Я тебе все расскажу...
     -- Хорошо, я еду с тобой.
     Психолог опустил голову.
     -- Конечно, дорогая, -- выдавил он и вздохнул.

XXX

     Психологи из  комиссии дружно, как один, хмыкнули и  забормотали, после
чего с подозрением уставились на висящий перед ними крупномасштабный график.
     -- Смелее, коллеги, -- проговорил Тан  Порус. --  Я сам чувствую себя в
данном  случае  не  совсем  уверенно, но...  вы  все  ознакомились  с  моими
результатами,  сами  проверили  вычисления.  Это  единственное  воздействие,
спо­собное прекратить реакцию.
     Фриан Обель нервно теребил подбородок:
     --  Да, с  математикой  все  четко.  Рост водородно-- ионной активности
может повысить интеграл Демана, и тогда...
     Но послушайте, Порус, это  не увязывается  с пространст­вом-- временем.
Математика  здесь   может  оказаться  бессиль­ной,  хотя,  возможно,  и  все
остальное не поможет.
     --  Это  наш единственный  шанс.  Если  бы  мы  имели  дело  с  обычным
пространством--   временем,  достаточно  было  бы  залить  этого  проклятого
красавчика сквида изрядной долей кислоты или зажарить из лазера. А поскольку
дело  обстоит иначе,  у нас нет выбора  и мы  вынуждены  поль­зоваться  этой
единственной возможностью...
     Поруса перебил чей-- то звучный голос:
     -- Дайте же  мне пройти, говорю  вам! Меня это  не  заботит, пусть идет
хоть десять конференций сразу.
     Дверь распахнулась, в проеме возникла массивная фи­гура Куала Уинна. Он
поискал глазами Поруса и устре­мился к нему:
     -- Порус, должен  вам сообщить, что  я схожу  с ума.  Парламент намерен
возложить  всю  ответственность на  ме­ня, как  на ректора  университета.  А
теперь еще Деан го­ворит, что...
     И  он  беззвучно  зашевелил  губами,  а  Мир  Деан,  сто­явший  позади,
продолжил рассказ:
     -- Поле теперь покрывает примерно одну  тысячу квад­ратных миль, причем
его способность к росту равномерно увеличивается. Теперь больше  не остается
сомнений, что  оно способно распространяться и в межпланетном про­странстве,
а если понадобится, то и в большом межзвез­дном. Это уже вопрос времени.
     --  Вы слышали? Слышали? -- Уинн прямо заблеял от тревоги. -- Можете вы
хоть  что-- то предпринять? Ведь  вся Галактика погибнет! Погибнет, говорю я
вам!
     --  Да  оставьте  вы в покое  свою тунику,  --  громыхнул  Порус. --  И
позвольте  нам  все  уладить.  -- Он  повернулся  к Деану: -- Сообразят ваши
шутейные физики выполнить такие хотя бы грубые замеры, как, скажем, скорость
про­никновения поля сквозь различные преграды?
     Деан сухо кивнул:
     -- Проницаемость варьируется в зависимости от плотности. Осьмий, иридий
и платина -- хорошо; золото, свинец -- прекрасно.
     --  ЧудненькоВсе срабатывает.  Мне  потребуется  скафандр  с  осьмиевым
покрытием  и шлемом  из освинцованного железа. И чтобы покрытие было с обеих
сторон, а шлем надежным и толстым.
     Куал Уинн с яростью сорвался с места:
     -- Осьмиевое покрытие!  Осьмиевое! Клянусь Великими Галактиками, о цене
вы подумали?
     -- Подумал, -- холодно проронил Порус.
     -- Но  ведь  они взвалят  все это на  университет, они...-- Он с трудом
опомнился, ощутив на себе угрюмый взгляд психолога.
     -- Когда он вам понадобится? -- обреченно промычал Уинн.

XXX

     -- Вы на самом деле решили идти сами?
     -- А почему бы нет? -- спросил Порус, забираясь в скафандр.
     Мир Деан сказал:
     --  Шлем  из освинцованного стекла сможет противостоять полю  не больше
часа, а  возможно, вы испытаете его  частичное  проникновение  и через более
короткий про­межуток времени. Понятия не имею, что вы тогда станете делать.
     -- Это уж мои заботы. -- Порус замолчал, потом неуверенно добавил: -- Я
буду  готов  через несколько  минут. Мне  нужно  поговорить  с  моей  женой,
наедине.
     Беседа  отличалась краткостью, причем это был один из тех крайне редких
случаев,  когда  Тан  Порус  позабыл,  что он  психолог, и  говорил  то, что
подсказывало  сердце,   без  пауз,  чтобы  видеть  непосредственную  реакцию
собе­седника.  Единственное,  в  чем  он оставался  уверен  --  срабаты­вала
интуиция --  это в  том, что жена его не повредилась рассудком и не  сделала
его  сентиментальным,  и он знал, что не ошибается. Ведь только  в последнюю
секунду  она  отвела глаза,  а  голос ее  задрожал. Тина выхватила платок из
широкого рукава и торопливо выбежала из комнаты.
     Психолог поглядел ей вслед,  затем нагнулся и поднял тоненькую книжицу,
которая выпала,  когда жена доставала платок. Не глядя, он сунул  брошюрку в
карман туники, криво усмехнулся и сказал:
     -- Талисман!

XXX

     Одноместный крейсер Тана  Поруса  мчался сквозь  поле  смерти.  И почти
сразу его охватило липкое ощущение заброшенности. Он передернул плечами:
     -- ВоображениеСейчас нельзя нервам позволить рас­пуститься.
     Настоящее  сияние  --   искры,  гаснущие  раньше,  чем  он  успевал  их
рассмотреть,  -- разлилось в воздухе вокруг него. Потом сияние охватило весь
корабль.  Порус  глянул вверх  и увидел, что пять  эрианских розовых рисовых
птичек,  которых  он  прихватил  с  собой, лежат  мертвыми  на  полу клетки,
представляя собой беспорядочную груду встопор­щенных перьев.
     -- Значит, "поле смерти" уже здесь, -- пробормотал он.
     Поле действительно проникало сквозь стальную обо­лочку крейсера,
     Посадка   прошла  довольно  неуклюже:   крейсер  сильно   ударился   об
университетское поле.  Тан Порус в нелепом и громоздком осьмиевом  скафандре
выбрался наружу,  и его взору  предстал безжизненный пейзаж. Все: начиная от
бурой  щетины под ногами  и заканчивая светящимся небом,  ничего  общего  не
имевшим  с голубизной, -- говорило о смерти. Порус направился  к  факультету
психологии.
     В лаборатории было  темно.  Шторы так  и остались опущенными.  Психолог
поднял их и принялся  изучать бассейн  со сквидом. Водяной клапан продолжал
работать,  и  бассейн был полон. Впрочем,  это  единственное, что  казалось
здесь  нормальным.  Лишь несколько темно-- коричневых искрошившихся обломков
напоминали о морских папорот­никах. Сам сквид инертно лежал на дне бассейна.
Тан  Порус вздохнул.  Он вдруг  почувствовал,  как  усталость  и  оцепенение
наваливаются на него. Мозг не мог  работать нормально, пребывая  как будто в
тумане. Какое--  то время  ученый глядел прямо  и  ничего не видел.  Наконец
собрался  с силами, поднял  бутылку,  которую принес с  собой, и поглядел на
этикетку. Двенадцатимолевая  гидрохлоридная  кислота.  Он рассеянно промычал
про себя:
     --  Две  сотни  кубиков.  Теперь  все  содержимое  выливаем и  насильно
заставляем радиацию понизиться. Если только ионная активность водорода имеет
здесь какое-- либо
     значение.
     Порус  нащупал стеклянную пробку  и неожиданно для себя  рассмеялся. Он
вдруг вспомнил,  что похожие ощу­щения  испытал, когда  единственный  раз  в
жизни   напился.   Порус   помотал  головой,   чтобы  стряхнуть  оцепенение,
ох­ватившее мозг как паутина.
     --  Теперь  выждем несколько  минут,  пока  сработает...  и  что потом?
Понятия не имею... что-- нибудь, как--  нибудь. А эта тварюга станет хламом!
Станет хламом! Хламом­хламом-- хламом! -- и он принялся напевать простенькую
песенку, пока кислота делала свое дело в открытом бас­сейне.
     Тан  Порус был доволен собой  и опять  рассмеялся. Затем взболтал  воду
своей бронированной рукой и расхохотался еще сильнее. А потом снова вернулся
к песенке.
     Наконец   он   заметил   неуловимые   перемены  в  обстановке.   Начал
присматриваться, на  время даже  перестал петь. И тут случившееся обрушилось
на него потоком холодной воды. Сияние в атмосфере исчезло!
     С  внезапной решимостью Порус расстегнул шлем,  отбросил  его  прочь и
полной грудью вобрал в себя воздух, несколько затхлый, но не смертельный.
     Наполнив  кислотой  бассейн,  он  уничтожил  поле  в  зародыше.  Можно
отметить новую победу  чистой математи­ческой психологии.  Порус выбрался из
своего  осьмиевого скафандра, потянулся и  вдруг почувствовал, как грудь ему
сдавила та книжица, которую выронила его жена. Доставая брошюру, он подумал:
     -- Талисман свое дело  выполнил! -- и  виновато  улыбнулся собственному
капризу. Улыбка  застыла,  когда Порус  прочитал название:  "ВСПОМОГАТЕЛЬНЫЙ
КУРС ПО ПРИКЛАДНОЙ ПСИХОЛОГИИ. ЗАНЯТИЕ ПЯТОЕ".
     Это было  равносильно тому,  как  если  бы что-- то  большое и  тяжелое
внезапно обрушилось на голову. Порус нако­нец-- то прозрел:
     -- Тина, оказывается, целых два года изучала при­кладную психологию !!!
Так вот каким был недостающий фактор! Ему следовало предусмотреть это. Тогда
он смог бы воспользоваться трой­ным переменным интегралом, но...
     Психолог надавил клавишу телекоммуникатора и вышел на связь:
     --  Эй, говорит  Порус.  Слушайте  все-- все!  Поле  смерти  исчезло. Я
перехитрил сквида!
     Он отключился и с торжеством добавил:
     -- ... и свою жену тоже!
     Довольно странно, -- а может, ничего странного! -- но эта вторая победа
доставила ему гораздо большее удо­вольствие.


     1999 Электронная библиотека Алексея Снежинского