Киборги не умирают

Опубликовано: 30.07.2012, 14:29
Автор: Динаев Дино (dinaev58@mail.ru)
Разер: 781k.
Тип: Роман, жанр: Фантастика

Стр. 1 : Стр. 2 : Стр. 3 : Стр. 4 : Стр. 5 : Стр. 6 : Страница 7 : Стр. 8 : Стр. 9 : Стр. 10 : Стр. 11 : Стр. 12 : Стр. 13 : Стр. 14 : Стр. 15 : Стр. 16 : Стр. 17 :

одвижущихся повозок? У нас уже давно забыли, что это такое. А в Барраж зачем пожаловали? Раз у вас такая распрекрасная жизнь, даже керосин есть.
  -Хотим наняться в охрану каравана. Не скажешь ли любезный, не снаряжается ли какой караван в Перегон в ближайшее время?
  -Может и снаряжается. Идите на постоялый двор к Чуме. Там сейчас Поджидай - Камень собирает таких же безмозглых людей, как вы, которым не дорога жизнь и которые готовы испытать на себе адскую жаровню Перегона.
  Но когда они хотели пройти, были остановлены.
  -Платите пошлину, лодыри!
  -У нас ничего нет.
  -А если найду?- палаш Кая у него интереса не вызвал, зато инвертор он изучал долго и пристально.- Что за контрабанда. На рею захотели, бродяги? Таких висельников в Чикан - вилле отродясь не держали. Пирамидку конфискую в пользу короля. Проваливайте отсюда, покуда я комесов не позвал.
  Инвертор было жалко до слез. На его настоящую стоимость можно было купит весь Барраж. Да и оставлять такую опасную штуку в чужих руках тоже не стоило. Антон одной рукой придержал "таможню", другой выдернул из цепких загребущих пальцев роковую призму.
  -Ты чего?- заорал дервиш, и толстые как по команде двинулись к ним.
  Антон вывернул из инвертора всю внутреннюю начинку себе под ноги и раздавил. Потом сунул оставшуюся пирамидку обратно мужику.
  -Таможенный сбор уплачен!- заявил он.
  -Чтоб тебя клоуны на Перегоны сожрали!- крикнул им дервиш вслед.
  Дома Барража представляла собой каркасы, затянутыми полиэтиленом, реже, картоном.
  Увеселительные заведения могли похвалиться стенами из жести и светлого металла, скорее всего, дюралюминия. На вывесках не было букв, только вырезанные фигурки. Судя по ним, все девицы имели бюсты нестандартного размера.
  Случайный прохожий, одетый в тряпье, но в напяленном поверху начищенном медном панцире, на вопрос, как пройти к постоялому двору Чумы, указал на кривоватую улочку, конец которой терялся за поворотом.
  -Идите прямо, до самого конца, пока не упретесь в железные врата, где косорыловку продают. Но вам туда не надо. Да и косорыловка тамошняя дрянь. Вам надо поворотить направо и опять идти до конца, до следующих железных ворот, где упыря третьего дня побили. Но вам туда опять-таки не надо. Круто завернете направо, там и быть Чуме. Поторопитесь, а то до ночи не успеете.
  Взяв коня под уздцы и выполняя рекомендации незнакомца, они пошли бы прямо, но улочка так безбожно петляла и разветвлялась на бесчисленные никем не учтенные тупики, что они вскоре сбились с пути, и ни вопросы о том, где косорыловку продают, ни про упыря, ничем делу не помогли. На вопросы про Чуму все только делали большие глаза. Но когда они продолжали путь, им смотрели в спину, точно провожали в последний путь.
  Одновременно, Антон чувствовал, что за ними следят. Кому они спонадобились? Видно за версту, что денег у них нет, великий К.Г. их подери.
  Опять нескончаемой чередой потянулись убогие мазанки, казавшиеся порождением чьей-то болезненной фантазии. Хлам, отбросы цивилизации, насмешка над разумом.
  Кай периодически грозил палашом кому-то в темноте.
  -Мутант, - пояснил он. - Увязался за нами, гад.
  -Чего он хочет?
  -Сожрать он нас хочет. Надеется, что мы испугаемся, побежим, и кто-нибудь из нас отстанет.
  -Что все так серьезно?
  -Серьезней некуда. Вообще то он на женщину рассчитывает. Они слабее.
  Цепочка хижин поредела. Теперь они возвышались порознь, от одной до другой надо было уже изрядно идти. Прямо посередь улицы были навалены кучи мусора. Обходя одну такую, Антон заметил внутри скрытое шевеление. Если это был червь, то толщиной не менее метра.
  Не город, а сплошные ловушки.
  Совершенно случайно они вышли к белеющей створами задней части когда-то транспортного катера. Над воротами возвышался шпиль из неструганных палок, увенчанный обглоданным черепом какого-то животного, напоминающего барана, только больших размеров.
  Створ отошел чуть в сторону, выпуская давешнего путеуказателя в медном панцире. Антон почему-то не удивился. Едва оказавшись в городе, он понял, что за ними следят.
  -Долго что-то шли, - проговорил встречающий. - Заходьте скорее, други мои.
  Телохранители замялись, но Антон, не колеблясь, шагнул внутрь. Соглядатай быстренько припер за ними ворота.
  Двор был опрятно подметен. В центре, над аккуратным, но жарким, костром, в раскладке которого чувствовалась опытная рука походного воина, булькал глубокий казан.
  В углу было отгорожено стойло, в котором Антон с удивлением разглядел мегалаковских коней. Те настороженно уставились на Ивана.
  Жильем служила сферическая башня космотанка. Основание было размолото в клочья. Чем ее так? Разве что атомным ударом.
  Отсутствующий люк башни был затянут полиэтиленом. Он распахнулся, выпуская кряжистого мужика с черной лопатовидной бородой, одетого в просторные шаровары, атласную рубаху и крепкие башмаки космического десантника.
  -Привел, Муха? - Спросил вышедший, голос у него оказался громогласным.
  -Как и было оговорено, Поджидай, троих, да простит меня великий К.Г., -ответил тот.- Но вы ведь сами просились, господа, в Перегон. Ваши бедные душеньки не будут меня винить?
  Поджидай сунул ему кредитку в руку, и тот ретировался в ворота.
  -Где раньше служили? С каким оружием работать умеете? - Спросил Поджидай.
  Смотрел он больше на Антона, так как по сравнению с почти детьми Каем и Ингой тот выглядел волкодавом рядом с дворовыми щенками. Телохранители сказали, что с галакса бить они мастера, да и с холодным баловались.
  Антон ничего не сказал. Он почему-то понял, что слова, в общем-то, не нужны. Такой опытный караванщик должен и сам все видеть.
  -Много людишек-то побил? - Обратился к нему Поджидай.
  Антон подтвердил.
  -Сидел?
  Он опять подтвердил, на этот раз с гордостью, уверенный, что у таких лихих людей это должно цениться.
  -Смотри, если наведешь комесов, - погрозил Поджидай, но, чувствовалось, больше для острастки.
  После этого стали торговаться. Инга потребовала сто миллионов кредиток на троих, но потом легко уступила до пятнадцати и осталась чрезвычайно довольна, когда Поджидай дал шесть.
  Они потребовали аванс. Когда тот не дал - еду.
  -На котловое довольствие ставлю, как выйдем в Перегон,- возразил Поджидай.- А сейчас за кашу отработать придется.
  И он дал им довольно странное задание. В пору было заподозрить, не испытывает ли он их.
  -Плохой мне сон приснился, - сообщил он.- Будто бы Пьяный-Фазан, чей караван сгинул три недели назад, сидит и харчится у меня во дворе. Когда я накинулся на него и велел людишкам споймать подлого оборотня, как он поворотился ко мне, показал землистую дулю и сказал: "Только Икку - Длинный может меня споймать." Это был провидческий сон. Я дам вам адрес. Подите и приведите ко мне этого старого колдуна Икку - Длинного, он пойдет с нами.
  -А если он прознает и сбегет? - Спросил Кай.
  -Куды он денется? Не сбегет, - уверенно ответил Поджидай.
  -А почему?
  -Вот увидишь его, поймешь почему,- разозлился тот.- Сбегет - не сбегет. Кончай разговоры разговаривать - работу надо работать.
  -Еще одно, - остановил его Антон.- У вас конюшня вся открыта. А вы знаете, что эти лошадки людей едят?
  -Знаю, за своей кобылой лучше следи, - веско ответил Поджидай, скрылся в доме и прокричал оттуда. - Поторопитесь, если не хотите, чтобы мы всю кашу без вас съели, великий К.Г.вам в печень.
  Когда они выходили со двора, конь с пуком ржавых проводов, высунул морду и высветил на экране на лбу по шарагдиански:
  -ЗРЯ ТЫ ТАК ПРО НАС СКАЗАЛ.
  Вот, еще одного врага нажил.
  Антон хотел оставить уставшую Ингу, но та заупрямилась. Он не стал настаивать. Мало ли что здесь за люди. Тем более, лошади.
  
  Дом колдуна находился в стороне от других домов. Чум Икку - Длинного был собран из нанизанных на деревянное древко линялых вонючих шкур. Из отверстия в крыше вился дымок. Варили не еду, а явно какое-то зелье.
  Антон решительно шагнул внутрь. Потолок оказался столь низок, что казалось, что он поклонился. Места внутри едва хватило бы на ребенка лет шести.
  Стоявший на корточках, колдун повернулся. Он широко раскрыл глаза. Глаза, которых не было. Веки открыли лишь пустые глазницы.
  Антон поздоровался.
  -Не спужался моего взгляда,- с явным одобрением проговорил колдун, - а другие боятся. Двадцать лет как в Перегоне сожрали мои глаза, с тех пор и боятся.
  -Кто? Клоуны?
  -Нет. Кроты.
  Антон собрался уточнить про новых тварей, якобы обитающих в Перегоне, больше информации, больше шансов выжить, но тут в палатку, сопя, влезли Инга и Кай, и конь просунул голову.
  -Куды претесь? И скотинку свою ведете?- вскинулся колдун, потерял равновесие, да и упал.
  Антон увидел, что он не корточках сидел, потому как нет у него этих самых корточек, как нет и ног, и бедер, а есть человек только по пояс, и стоит он на земле словно кегля, поддерживаемый в равновесии лишь собственным весом.
  -Поджидай приказал тебя доставить, ну-ка, - Кай ухватил полутело и тут же отлетел как ошпаренный.- Током бьет, зараза!
  -Не трожь старика,- сказал Антон.
  -Он меня понесет,- колдун безошибочно по голосу уставил перст на него.
  Вынеся калеку из чума, спецназовец усадил его на коня. Тот ухватил Антона за рукав, заставив наклониться:
  -Когда вы зашли ко мне, вместе с вами зашла смерть. Почуял я погибель в одном из вас. Берегись, сынок.
  Антон ничего не сказал, но ему стало немного не по себе. Он уже стал привыкать к телохранам.
  В одном месте почва закачалась под ногами.
  -Болото что ли?- поморщился Кай.
  -Мусор,- ответил колдун.- Тут этого мусора целая гора. Внутри за много лет он сгнил, так что Барраж на пустоте стоит. Когда Великий К.Г. проклянет нас, так все в яму и рухнем.
  -Что ты каркаешь, колдун? - Вспылил Кай.
  -Я не каркаю, я разговариваю с голосами, что живут внутри вас, они сообщают все о ваших сокровенных мыслях и страхах.
  -Держись от меня подальше, старик!- пробормотал Кай.
  
  Вечеряли все вместе у костра.
  Антон смог увидеть всех караванщиков и прикинуть, имеет ли вся эта братия шансы пройти через приснопамятный Перегон.
  Рядом с Поджидаем сел Крутояр, чем-то на него похожий, такой же кряжистый и бородатый, только борода была рыжей, колечками. Он оказался востер на язык, без конца ерничал и подкалывал караванщиков. Следом пристроился старый крупный дядька по имени Леон. У него были огромные кисти, выдающаяся челюсть - видать, по молодости был ох как силен, да и теперь не каждый молодец мог бы похвастать, что его одолеет.
  Далее кучковалась семья Куцых - отец и три сына. Драчливые, крикливые, неухоженные, с торчащими чубами, напоминающие неоперившихся скворцов.
  За Куцыми настоящим Эверестом возвышались гигантские плечи, похоже, что самого сильного человека в Барраже и окрестностях -Волобуева.
  В каждой отдельно взятой части тела его сквозила неприкрытая мощь. Практически квадратные ноги с могучими коленями, бугрящаяся от мышц неохватная спина, шея толще головы, руки едва влезли в широченную рубаху. И как это часто бывает с большими в прямом смысле людьми, силач оказался довольно добродушным, любил беззлобно пошутить, посмеяться над шутками в свой адрес. Антон рискнул предположить, что если шутки перейдут допустимый предел, и богатырь разозлится, он без затей вобьет наглеца в землю по пояс. Возможно даже головой вниз.
  Ближе к Антону сидели Кай и Инга. Рядом возвышался колдун. Чтобы тот не укатывался на гладком земляном полу, его прислонили к массивной чурке.
  На вопрос, где же Чума, Поджидай ответил:
  -А чума его знает.
  Они ели разваренную кашу из томленного риса, зачерпывая ее по очереди. Причем, ложка Волобуева размерами была соизмерима с половником.
  Антон ел с удовольствием. Общий котел на время объединил всех. Эти люди вокруг были другими, непривычно одеты, грубы от природы. Но они собирались рисковать вместе с ним, пусть за деньги, но вместе. Биться, может, даже умирать рядом - в этом была какая-то особая сладость.
  -Сегодня у нас полный комплект, - провозгласил Поджидай, когда ложки заскребли по дну. - Значит, выступаем завтра, неча время тянуть.
  После этой короткой речи люди сосредоточенно помолчали. Но никому в дом уходить не хотелось, и вскоре сами собой завелись разговоры: о завтрашнем дне, о Перегоне, короче, обо всем.
  -Я знаю, нам удача будет, - пропыхтел Волобуев, складная речь давалась ему с трудом, слова никак не желали цепляться друг за дружку, при этом, от чрезмерного усилия, на крошечном курносом носу вспухали капли пота.- Великий К.Г.нам поможет.
  -А почему это именно нам? - Подколол Крутояр.- Пьяному-Фазану же не помог.
  -К.Г.всяким первым попавшимся дурням не помогает. Величина его великого ума соизмерима лишь с длиной его мужеского достоинства. А оно у него даже длиннее, чем у меня.
  Аргумент был весомый.
  -Как ты при этаком богатстве девок имеешь?- Серьезно вопросил Крутояр. - Посредством табурета али как?
  Народ развеселился.
  -Али как,- всхлипнул младший Куцый.- У него для этих целей кадушка имеется без днищ.
  Все захохотали, даже Антон. Никак Поджидай рис на водке настаивал, подумал он, не имея возможности остановиться. Это что ж такое получается? Это саке получается.
  Волобуев сделал вид, что обиделся и, желая отомстить обидчику, намеревается встать, но навалившийся Крутояр не дает ему этого сделать. Хотя если бы он хотел встать на самом деле, на нем мог повиснуть весь Барраж, но это ему бы никак не помешало.
  Неожиданно завыли собаки.
  -А у вас что, разве собак не поели? - Удивился Кай.
  -Не собаки это,- оборвал его Куцый - младший.- Оборотни. Из Перегону люди такими возвращаются, те, кого клоуны отпускают. Умом они повреждаются, кровь людскую пьют, ночами на охоту выходят.
  -Брось людей стращать,- сказал Крутояр.- Сказки все это. Людей разбойнички режут.
  Аргумент почему-то не успокоил. К этому времени стемнело окончательно и сделалось зябко. Свет костра показался убого слабым.
  -Давайте спать, други мои, - подытожил Поджидай.- Прошу всех в дом. А то ненароком перелезет упырь через забор, да утащит. Придется караван еще на день откладывать.
  Они вошли в купол, задернули пологи и приперли толстым листом железа.
  Внутри на полу были навалены одеяла, грязные, почерневшие, слежавшиеся. Сколько же людей прошло через них? И сколько не вернулось.
  
  20.
  П Е Р Е Г О Н
  
  Встали рано. Караванщики сосредоточенно умывались. Забыв свои обычные шутки, молчал даже Крутояр. Закусив вяленым мясом и запив теплой водой, приступили к экипировке.
  Поджидай сдвинул одеяла, лежащие на полу, в сторону. Взгляду предстал квадратный железный люк с широким засовом и чугунным замком. Поджидай отомкнул его ключом, что носил, не снимая, на цепи на шее.
  Подвал был небольшой, но объемистый. Внутри находился ватный тюк, весь в пятнах машинного масла. Когда Поджидай развернул его, взгляду открылись автоматные стволы и связки отточенных лезвий, завернутых еще и в кожаные кули, чтобы не портить тюк.
  Оружия было мало, и, распределяя его, Крутояр заботливо протирал каждое тряпицей, безошибочно определяя, от какого оружия и кому именно будет больший толк.
  Куцым досталось по галаксу и боевому полумечу. Волобуеву пришлось попыхтеть, вытаскивая спаренный серпер, но не мегалакский, а гораздо более тяжелый весом - земной, снятый, вероятно, с космотанка или с другого подобного монстра.
  Антон еще недоумевал, как он понесет на себе эту неподъемную громадину, но здоровяк крякнул, приосанился и вскинул серпер одной рукой.
  Не успели все восхититься его силой, как он выкинул еще один трюк - перебросил серпер из одной руки в другую. Тут даже Антон был в шоке.
  Силач, как ни в чем не бывало, пристроил серпер на плечо. Приноравливаясь, походил. Носить то он, может, и сможет, но стрелять, нет, ревниво подумал спецназовец. Серпер имел соответствующую своему весу чудовищную отдачу.
  Себе и Крутояру Поджидай определил по два средних галакса. Каю и Инге достались такие же, но по одному.
  Искоса посмотрев на Антона, Поджидай передал ему тяжелый галакс и легкий паузер. Хотя паузеру спецназовец предпочел бы полумеч, а еще лучше меч. Паузер с его ограничением по мощности, подразумевающим использование лишь на ближних дистанциях, он считал оружием несерьезным. Укрепляя его в ножной кобуре, Антон увидел, что точно такое же вооружение получил и Леон. Старик за все время не сказал ни слова, и с ним никто не пытался заговорить. Словно незримая стена отчуждения разделяла Леона и остальных бойцов.
  Когда черед дошел до бронежилетов, отказались опять-таки только Антон с Леоном. Еще Воронин относился к подобной технике защиты с большой долей предубеждения. Абсолютной защиты жилет не дает, а ложное чувство самоуспокоенности ему было не нужно. Когда же он стал человеком из атканларской стали, то жилет стал ему тем более не нужен.
   Леон вновь ничего не сказал, молча отстранив поданный жилет лишь указательным пальцем. Жест показался подозрительно знакомым, и Антон бы вспомнил его, но Поджидай уже раздавал лошадей, и Антон встретился с искиным, который был вынужден провести ночь в общем стойле, но не обиделся, как можно было ожидать, а был настроен даже игриво.
  Игнорируя внутренний коммуникатор, он высветил на лобном мониторе:
  -ПОКАТАЕМСЯ?
  -Как ты?- поинтересовался Антон.
  -Злобные твари всю ночь жевали мне хвост, пока я не лягнул одному в нос. А ты знаешь, иметь тело довольно занятно.
  Свое мнения он скорректировал, когда коней стали грузить, навьючив товар - большие промасленные коробки, целые горы коробок. Исключение сделали только для Волобуева, который пристроил среди коробок выданный ему серпер.
  Антон испытал сожаление, что серпер не достался ему. Не пришлось бы на себе галакс тащить, а стрелять из такой махины все равно никто не сможет. Скорее всего, серпер имел чисто психологическое значение.
  -В тюках аккумуляторы, - пояснил Поджидай.- Самый ходовой товар в Ахангаране. Там никогда не умели экономить и дожили до того, что половина светильников висят как украшения, нет питания.
  -Слушай сюда,- объявил он, когда все было готово к отправлению. - Кони везут товар, люди идут пешком и каждый несет свое оружие. По тревоге сбрасываем груз и садимся на коней. Никто не отрывается, действуем только сообща. Выше нос ребята, у нас самое мощное оружие на Перегоне - пройдем его, как шило сквозь масло! А теперь присядем на дорожку!
  Дурацкая человеческая традиция. Теперь все были вынуждены опять снимать оружие, которое только успели навьючить. Некоторое время раздавалось лишь бренчание и лязг галаксов, ножей, мечей. Нагруженные не меньше лошадей, люди неловко опускались на землю. Лишь Леон сел разом, будто обвалился, подставив под себя согнутую ногу, готовый при первой опасности в одно мгновение оказаться вновь на ногах. А галакс он держал дулом вниз, значит, и открыть огонь он мог практически без паузы, даже одной рукой.
  Надо будет спросить, где он служил, решил Антон. Леон интересовал его все больше, в нем было что-то до боли знакомое. Такое чувство возникает у людей, когда они встречают родственников, брата, например, которых не видели много лет. Вроде и чужие люди, но проскальзывает что - то родное, исконное, что не стереть никаким годам.
  Люди сидели молча, ни на кого не глядя, погрузившись каждый в свои мысли, вспоминая, что их держит на этом свете, своих родных и близких. Только вот достаточно ли сильно держит, чтобы уберечь в мясорубке Перегона?
  Антон по очереди оглядел ближайших спутников. Куцых с неряшливо развевающимися волосами, основательного Крутояра, хитрого Поджидая, играющего желваками Леона.
  Вдруг словно молния прошила сознание, и он тревожно огляделся в поисках причины. Вокруг стояла тишина, никто не шевелился. Мы не вернемся! Ни с того ни с сего подумал спецназовец. Никто не вернется!
  Надо остановить это безумие. Повернуть Ивана, ускакать!
  -Тронулись, братки!- хлопнул по колену Поджидай.
  Кругом разом все зашевелились. Кони потянулись к выходу, Иван уже был там, Антон поспешил за ним, кобылу, что ли нашел, торопится. Возникла небольшая толкотня, сопровождаемая руганью вполголоса, и торжественность момента была утеряна.
  Спецназовец догнал Ивана, пристроился рядом. Галакс висел на шее спереди, Антон шел, положив на него руки. Теперь он не испытывал никакого дискомфорта. Именно так носил в рейдах галакс Воронин, позиция была отработана и привычна.
  Вспышка беспричинной паники вызывала лишь недоумение. С чего он решил, что они не вернутся? Целые караваны через Перегон ходят! Что касается самого Антона, то киборгов практически невозможно убить. Ну и что из пятерых четверых уже завалили, значит, они были плохими киборгами, и их должны были отчислить из Фалкона, а не его!
   Караванщики молились на ходу, прося защиты у короля, а заодно и у Великого К.Г.Антон недоумевал, как можно молиться на того, о ком вообще ничего не известно. Оказалось, можно.
  Когда они выехали из ворот, Поджидай обернулся и будто невзначай сделал жест рукой. Внутри опустевшего купола кто-то махнул в ответ, а потом косолапо, уродливо задвигался, исчезая за занавесью. Похоже, Чума не напрасно им так и не показался.
  Антон поймал себя на мысли, что все кто побывал в Перегоне и уцелел, были ущербными людьми. Калека Икку - длинный. Чума.
  Что касается остальных, то никто не сознался, был ли в Перегоне. Тема была табу. А Поджидай тот даже ругнулся:
  -Не спугни удачу, ее и так мало в Перегоне. НИКОГДА не спрашивай, был ли кто там. Перегон может услышать.
  Не в первый раз при Антоне говорили о Перегоне как о живом. Кто его знает. Воронину приходилось по долгу службы воевать с боевыми биосистемами, включающими в себя части неживого ландшафта. Но, судя по всему, Антону предстоит пополнить впечатления своего визави.
  Караван преодолел обширную свалку, начинавшуюся сразу за Барражом, вернее, в Барраже, и очутился перед засохшей старой чинарой, чьи черные узловатые ветви устрашающего вида были увешаны поникшими многочисленными лоскутами самых разнообразных тканей.
  Поджидай взял чистую тряпицу и старательно вывел:
  -Поджидай - Камень с ним десять бойцов, 12 лошадей и колдун Икку - Длинный.
  Сильные заскорузлые пальцы с трудом удерживали карандаш, который он периодически слюнявил.
  Возникла напряженная пауза. Все, вытянув шеи, выискивали на засохших ветках хоть один живой росток, что являлось бы хорошим знаком. Но устало замерла в ответ старая чинара, нечего было показать ей путникам, нечем успокоить.
  -Перегон еще не начался, а он уже здесь! В ваших головах!- нехорошо усмехнулся Икку, прикрученный ремнями к пегой лошадке среди многочисленных масляных коробок и сам казавшийся неживой куклой. - Он хозяйничает там, внутри вас! Вы несете Перегон в себе!
  Его слова внесли сумятицу и в так смущенные умы, и чтобы поставить его на место, Антон спросил про кротов, что старика обезобразили.
  -Молодой был, глупый, - махнул тот обрубком руки.- Люди предупреждали, что с заброшенной атомной станции энергия неизвестно куда пропала, а я и ухом не повел, а ведь это первый признак кротов.
  Он пояснил, что речь идет об особой породе электропаразитов, поражающих любые накопители энергии. Обычно, они накапливают энергию до критической и взрываются. Спасения от них нет. Обнаружить их невозможно, потому что это не обычная форма жизни. Подобно шарагдианским кровососущим змеям, вводящим специальную анестезию своим жертвам, кроты ту же процедуру проделывают с любыми датчиками и контролирующими приборами. Аппаратура показывает, что все нормально, и то, что это не так, понимаешь только непосредственно в момент взрыва.
  Реже случается и другое проявление этих зловредных тварей. Накопленная энергия отделяется от электросетей и начинает существовать словно сама по себя, вселяясь в первые подвернувшиеся предметы, заставляя хаотично двигаться то, что двигаться не способно по определению. В таком случае эффект получается еще более жуткий, чем при взрыве.
  -Судьбой было предначертано оказаться нам не в том месте и не в том время. Нас было 12,как сейчас, и мы укрылись на ночь на заброшенном слесарном заводе в Перегоне. Мы спим, а вокруг ржавые пилы висят на цепях, топоры, напильники рядами. В 12 ночи кроты и появились, - сказал Икку, улыбаясь, и по-привычке широко распахивая выжженные глаза, все с напряжением прислушивались к его словам.- Остальным повезло, их убили сразу. Я остался жив, потому что кроты решили развлечься. Надоело, наверное, что их считают неодушевленными тварями.
  -А у них, что душа есть?- спросил Алексис Куцый, самый младший и самый говорливый из всей семьи, остальные предпочитали язык жестов, да и общались исключительно друг с другом.
  -А то, как же? Вот они ее и отвели-привязали меня к верстаку, да и стали стругать как чурку. По косточке, по суставчику. А потом и глазики вынули.
  Антону сделалось немного не по себе от его спокойного тихого голоса.
  -Да врешь ты все, колдун! - не сказал, выдохнул Алексис.- В Перегоне отродясь кроты не встречались.
  -Заткнитесь там!- Прикрикнул Поджидай.- Не поминайте более про... сами знаете кого. Не ровен час, накличете беду.
  Перегон выглядел мрачно.
  Он был круто изломан каменистыми совершенно безжизненными холмами. Не летали птицы, не трещали насекомые, вокруг стыла тишина, подтверждая, что это самое гиблое место на Шарагде.
  Они ехали по тропе, петляющей меж холмами. Пески давно кончились, но воды не встречалась, хотя ее близкое присутствие ощущалось по гнилостному запаху. На холмах появился мох, который со временем становился все гуще. Среди мха торчали причудливые вытянутые на длинных бледных ножках грибы.
  На обочине тропы стали попадаться остатки непонятных машин и механизмов, ржавые и изуродованные либо разукомплектованное до неузнаваемости, один раз сверкнул пустыми глазницами на вычищенном металлическом черепе павший либо убитый мегалакский конь.
  На вершинах холмов виднелись остатки серперных батарей, но все такое старое и заброшенное, что туда даже не стали подниматься, чтобы не тратить силы.
  Тропа периодически разветвлялась, и всякий раз караван замирал, а Поджидай с Крутояром держали совет, куда идти дальше. Дело в том, что на перепутье лежали валуны, на которых каждый прошедший караван оставлял пометку.
  Поверхность была шершавая, надписей было много, они залазили друг на друга, подчерки у погонщиков были не лучшие, а карандаши тупые, так то разобрать подчистую было ничего нельзя, но после небольшого раздумья Поджидай уверенно указывал направление.
  Все с подчеркнутым равнодушием, что должно было указывать о полном доверии опыту ведущих их людей, следовали за ними. Да и спорить было некогда, надо было поспевать за лошадьми. Мегалакские кони не знали усталости и только резво переставляли железные ходули.
  -Куда нас ведут?- спросил Иван.
  -Нас ведут через Перегон, на нас никто не напал и это главное. А почему ты об этом спросил?
  -У меня есть подозрения, что нас ведут в западню.
  -Почему ты так решил?
  -Поджидай не человек! Почему все гибнут здесь, а он остается цел и невредим? Я отвечу. Он откупается от убийц нашими жизнями. Скольких он свел сюда как в могилу? Подумай об этом!
  Действительно, все устали, и лишь Поджидай вышагивал, как ни в чем не бывало. Антон стал подмечать и другие странности. Например, он был уверен, что караванщик надписи не читает. Он искал на камнях таинственные знаки, смысл которых был понятен только ему.
  Наконец Антону все это надоело и он, оставив своего коня, быстро пошел в голову колонны. Иван лишь только предостерегающе просигналил, но спецназовец уже принял решение.
  Нагнав головного коня, а это был конь Поджидая, он взял его под уздцы. От неожиданности конь замедлил ход, ему в круп въехал конь идущий следующим, через секунду строй сбился окончательно. Караван встал.
  -Ты чего это? Давно не получал?- Поджидай замахнулся на него нагайкой.
  Не отпуская коня, Антон задумчиво почесал скулу дулом паузера.
  -Я хотел бы знать, что тут происходит, и куда мы идем?
  Остальные с напряженными лицами прислушались к разговору. И Поджидай говорил, обращаясь ко всем вместе.
  -Я тут уже ходил, вы что мне не верите?
  Крутояр и Куцые крикнули:
  -Верим!
  Волобуев выступил вперед:
  -Может новичку в лоб дать, батька?
  Антон поднял руку с паузером повыше, но не пугал, призывал внимание:
  -Вы все верите, а я что-то не очень, - заявил он.- Тут на камнях много чего написано. Например, на том камне, который мы только что миновали, написано, что здесь прошел караван Пьяного-Фазана. Прошел и сгинул три недели назад. Почему мы его путь повторяем? Мне помирать рановато, у меня в Ахангаране кое-какие дела имеются. Может, мне кто-нибудь объяснит, какого К.Г. мы все как бараны за покойником идем?
  Поджидай свысока покосился и сквозь зубы проговорил:
  -Не твоего ума дело. Кто тебе разрешил оставить строй?
  Антон намеренно не замечал грубостей:
  -Это все нюансы. Сдается мне, ты не туда повернул, батька!
  Поджидай набычился, засверлил Антон выпученными глазами, и закричал своим зычным голосом так, что остальные караванщики вздрогнули:
  -Осади назад! Бунта в Перегоне не допущу. Первее Фазана на тот свет долетишь,- и ухватил за рукоять галакса.
  Антон не дотронулся до оружия. Он знал, что в случае необходимости убьет соперника и так, и времени для этого понадобится гораздо меньше, чем для вынимания галакса из кобуры. Лишь одно сдерживало его. Где он проводника потом возьмет?
  -Не ори, хозяин, - раздался сзади тихий голос, Антон даже не узнал его и не мудрено: он попросту никогда раньше его не слышал.
  Бесшумно возникший за спиной Леон смотрел с такой силой сквозь косматые брови, так перекатывал желваки над своей далеко выдающейся челюстью, что Поджидай сник.
  -Но ты-то хоть бы не лез, - пробормотал он.- Навязался на мою голову, удолбище лесное.
  -Темнишь ты, - продолжал Леон медленно, с ленцой.- Мне тоже не нравится все это.
  -Ладно, чего налетели?- сдал назад Поджидай, и голос его приобрел примирительные нотки.- По фазаньему следу мы только часть пути пройдем, дальше у меня своя тропка имеется. На казачий ручей двинемся, где Артамон постоялый двор держит. Там и заночуем.
  Поджидай казался совсем позабывшим обиду, но стоило Леону отойти, как сказал Антону:
  -Держись от меня подалее, новичок. Я тебе это не забуду.
  И размашисто зашагал вперед. Следом двинулся караван. Иван притормозил рядом с Антоном:
  -ОН ТЕБЯ УБЬЕТ, А МЕНЯ КОНИ СОЖРУТ.
  -Но хоть ты-то помолчи!- Взмолился Антон.
  Остановился и Леон, замыкающий караван.
  -А я тебя узнал,- сказал он, по обыкновению, после паузы.- Ты же Бастион штурмовал лет десять назад. Не пытайся меня вспомнить, не вспомнишь. Мне тебя Белый Лу со стороны показал во время рекогносцировки. Я Леон Кински из группы "прыгунов".
  Антон с восхищением замер, глядя на старика. О знаменитых "прыгунах" он знал только из учебника секретной истории. Это ж сколько ему, прикинул он.
  -Чего смотришь?- Спросил Кински.- Мне восемьдесят шесть. Пошли, а то отстанем.
  -Как вы сюда попали?- Антон понял, что сказал что-то не то, причем, понял это, еще не договорив фразу.
  Лицо Леона потемнело, пауза была длиннее обычной. Создалось такое ощущение, что он глубоко корит себя за то, что вообще заговорил.
  -Никогда не спрашивай никого об этом. Здесь этого не любят, и никто тебе не ответит.
  Заговорившись, они упустили караван из виду и вынуждены были нагонять.
  Они заторопились следом, и восхищение Антона слегка спало. Возраст Леона дал знать о себе целым оркестром сиплых звуков старческого дыхания.
  -Мы с Лу полно дел в свое время наворотили,- сказал Кински. - Стрелок он был классный, а вот дрался не очень. Вечно ему носяру расквашивали.
  Антон не верил своим ушам. Образ стального человека, возглавлявшего элиту космического спецназа на протяжении полувека, автора настольной книги спецназовца по рукопашному бою был незыблем для него. А как оказалось, "он неважно дрался". Равносильно было бы заявить, что рыба плохо плавает.
  -Остановились вроде,- сказал Кински.
  Уже начало смеркаться, и кони включили налобные фонари. Теперь же движение световых лучей впереди замерло. Все они смотрели в одну сторону.
  Друзья прибавили шагу и нагнали основную группу, замершую рядом с очередной развилкой и валуном. Если раньше надписи едва читались, то эта была написана крупно и четко: "Милостью великого К.Г. Фазан-Пьяный прошел тут". Но все смотрели не на надпись, а на пространство с той стороны камня. Там лежал труп человека.
  -Вот, значит, какие дела,- повернул к ним напряженное побелевшее лицо Алексис Куцый.
  -Цыц ты!- Прикрикнул Поджидай.- Мертвяка никогда не видели! Бабы!
  Он был не прав. Такого видели вряд ли.
  Судя по всему человек до последнего полз с той стороны. И судя по ране, он был обречен, потому что был уже покойником, хотя двигался и на что-то надеялся.
  Сначала Антон подумал, что на убитом плащ с разбросанными в разные стороны длинными полами, на самом деле это были его ноги. Страшная рана зияла в паху, разрывая тело почти до пояса. Несчастный полз, оставляя за собой зловещий след. В застывших руках он сжимал галакс.
  -Венька Севостьян,- сказал, узнавая, Крутояр.- Он у Фазана кашеварил.
  -И ты цыц!- Прикрикнул Поджидай, чуял, что еще немного, и народ обратно поворотит.- Они шли по чертовой пустоши. Место гиблое. Отговаривал я Фазана, да он, старый дурень, не послухал меня. Сказано, мы через казачий ручей пойдем. Это совсем в другую сторону. Сказано, я вас выведу, клянусь Великим К.Г.! Прибавим шагу, если хотим до темна до Артамона добраться.
  Все поспешили прочь от трупа. Из профессионального интереса задержались только спецназовцы.
  -Похоже, его разрубили мечом, имеющем лазерную заточку,- заметил Кински.- Вещь редкая и требует умения в обращении. Работал настоящий фанатик мечевого боя.
  -Боезапас не израсходован. И галакс он держит как-то странно, за дуло, из него в таком положении не выстрелишь.
  Кински потер лицо трупа, потом глянул на свет:
  -Краска?- Непонимающе протянул он.
  Сумрак стал гуще, хотелось скорее убраться с проклятого места. Разозлил и Иван, вздумавший опробовать фару и ослепивший людей.
  -Выключи свет, глупая скотина! - Прикрикнул Антон.
  Леон настороженно замер, вглядываясь куда-то назад. Антон глянул туда, подстраивая зуфф, но Кински отговорил:
  -Можешь уже не глядеть. Исчез.
  -А что это было?
  -Блик.
  Антон показал глазами на галакс, Кински едва приметно качнул головой. Приятно было иметь дело с профи. Насколько Антон не любил спецназ, в котором когда-то был убит, но что-то было в проведенных в рейдах по галактике годах согревающее душу.
  Они еще с четверть часа нагоняли караван и неожиданно вышли из-за холмов на плато, поросшее чахлым кустарником. Кое-где на поверхность выходили песчаные наносы. Спецназовцы едва успели пристроиться в хвост, как караван встал.
  Поджидай и Крутояр глядели куда-то вперед сквозь мощные бинокли.
  -Стоит Артамошкин дом, целехонек, - с облегчением проговорил Поджидай.
  -Чевой-то ворот не вижу.
  -Да вона, на земле они лежат. Он их взялся ремонтировать прошлым годом, да так до сих пор и не повесил.
  Поджидай снял с плеча галакс и ахнул в небесную высь. Выстрел гулко заиграл, запрыгал кругом, отразившись от близких холмов и пойдя гулять по окрестностям.
  Из дома показалась одинокая фигура и на заплетающихся ногах двинулась к ним. При виде человеческой фигуры в богом проклятом месте Антон должен был почувствовать если уж не радость, то уж, по крайней мере, расслабиться, вот Поджидай, насколько суров мужик и тот выказывал неподдельную радость, но вопреки всему спецназовец отчего то почувствовал беспокойство.
   -Вон Артамон идет сюды,- сказал Крутояр.- Ишь как чешет.
  -Да и не Артамон это вовсе,- не согласился Поджидай.- Совсем на него не похожий.
  Люди с тревогой вглядывались в приближающуюся издали фигуру.
  -Не нравится мне все это,- спокойно заметил Леон.
  Человек торопливо семенил, размахивая руками. Он уже приблизился настолько, что можно было разглядеть многочисленные куртки и шаровары, надетые по местному обычаю одно на другое.
  Ноги, обутые в большие черные башмаки, взбивали обширное облако пыли. Клоунские какие-то ботинки, подумал Антон. Хорошо, что он не сказал этого вслух.
  -Артамон,- сказал Поджидай узнавая.- Только уж больно исхудалый.
  -Здравствуйте, други мои! - Прокричал Артамон еще издали.- Вот радость-то!
  -Как идут дела, Артамон. Много ли прибытку? Как женушка? Как здоровьице?
  Артамон приблизился и возбужденно тряс руки путникам.
  -Приболел я малость. Вчерась только встал. Женушка моя ненаглядная в полном здравии. Вот радость-то. То никого, то два каравана за раз.
  -Это кто ж еще?- Подозрительно набычился Поджидай.- Кто ж меня вздумал опередить? Филимошка? Не знал я, что кто-то еще в Перегон идет.
  -Да нет, не Филимон. Они уже с Ахангарана идут. Пойдемте скорее до хаты.
  -Погодь-ка. Зачем им в Барраж спонадобилось?- с подозрением в голосе спросил караванщик.
  И то верно. Насколько Антон помнил карту, Ахангаран - это остров, образно конечно. Там ничего своего нет. Туда все надо везти и все купят. Но если он отделен от всего остального мира обширным гиблым Перегоном, то Барраж стоит на материке. Что можно вести на материк с острова? Разве что бусы. Так что Поджидай был в корне прав. Антон поему то был уверен, что сейчас Артамон будет врать, и собирался проверить, на сколько тот будет убедителен.
  -Баб везут целый табор для Луи Веселого. Говорят, у того живой товар иссяк,- осклабился трактирщик, делая неприличные жесты.
  Пожалуй, чересчур, нарочито неприличные, с чего бы это он перед практически незнакомыми людьми так раздухарился. Ишь, аж румянец на щеках играет. Не лихорадка ли?
  Караванщики, не различия всех этих тонкостей, при упоминании доступных женщин оживились. Крутояр толкнул в бок Волобуева:
  -Готовь табурет заранее.
  Артамон, поднимая пыль, засеменил обратно, караван бодро устремился следом.
  -Два каравана в одном месте? - Поднял Леон брови.- Не нравится мне все это.
  Похоже, это была его любимая фраза.
  Когда они подъехали поближе, взгляду предстал сам постоялый двор. В отличие от барражевских хибар он был выстроен из добротных бревен и имел два этажа.
  Двор опоясывал трехметровый забор из металлических сварных панелей. Неподъемные ворота из тех же панелей лежали на земле чуть поодаль, изрядно уйдя в податливый грунт.
   Сталь была бронированной. Перегона здесь боялись как огня и привыкли защищаться от него всерьез.
  -Что ж ты ворот до сих пор не повесил?- Спросил Поджидай.
  -Подсобить некому,- с готовностью ответил тот.- Вот вы может и сгодитесь.
  Во дворе, в стойле, стояло не менее десяти мегалакских коней. Рядом висели сдвоенные, а то и счетверенные седла для живого товара.
  Стоявшие кони и вновь вошедшие стали быстро переговариваться между собой, зажигая надписи уже на своем языке. Антон попробовал вникнуть в их систему кодировки, но не успел, потому что кони почему-то очень быстро замолчали.
  На крыльце замер, изучая гостей долгим колючим взглядом, коротконогий пузатый человек с вислыми усами, в распахнутом бронежилете, с неразлучным галаксом на боку.
  -Не вздумайте мне товар портить, - заявил он вместо приветствия. - Будете ответ держать перед самим Ширбой - Двуязыким и его янычарами.
  -Твой товар, поди ж ты, и без нас порченный многократно, - прокричал Крутояр.- Нашлись охочие люди.
  Чужак набычился, занимая все крыльцо и вознамерившийся их не пускать.
  -Хозяин, этих в сарае бы поселить. В доме и так не продохнуть, - сказал он противным визгливым голосом.
  -Волобуев!- Окликнул Крутояр.- Глянь-ка в избу - неужто нам и взаправду придется на улице ночевать?
  Тогда на крыльцо взошел Волобуев. Причем, он был уже раза в два выше толстяка еще стоя на земле, а когда встал рядом, то нахальный чужак доставал ему лишь до ширинки. Богатырь взял пузатого за лацканы жилета и заботливо застегнул на пару размеров уже, чем было необходимо.
  -А то простудисся,- пояснил он посиневшему от удушья пузану.- А ну ребята, айда в дом. Глянем, что за товар. Не подсунули ли в гарем порченый.
  В просторной, закопченной от близости печи, комнате стоял длинный выскобленный стол, уставленный тарелками и кружками. Пахло жареным мясом и пивом.
  На лавке, повернув головы и глядя на вошедших, сидело десятка полтора девиц. Глаза их были узкие, как щелочки, а кожа белая и гладкая. Девицы все как одна принадлежали к расе килярв, особо ценившимся за страстный нрав в сексе, но обитавших гораздо южнее этих мест и одному К.Г ведомо как занесенных в Ахангаран.
  Напротив пристроилось человек пять охраны.
  -Подвиньтесь-ка, любезные, - Волобуев слегка помог им необъятным задом, да так, что несколько охранников оказались вместе с посудой на полу.
  Они вскочили, хватаясь за полумечи, но вид готового на случку богатыря их несколько охладил.
  -Не ссорьтесь, господа,- засуетился Артамон.- Сейчас горячее подам, вина свежего. Всем хватит. А чтобы чего не вышло, оружие попрошу в кладовочку, тут рядом с кухней. Не беспокойтесь, я его на замок замкну.
  -А че нам беспокоиться? - Прокричал Крутояр.- Главное в данном случае орудие у нас завсегда при себе. Верно, Волобуев?
  Караванщики, торопясь, чтобы не заняли места рядом с красавицами, без раздумий отнесли и сдали вооружение в кладовку. Антон сделал вид, что позабыл о паузере, кобуру сдал, закинув на гору наваленного в торопливом беспорядке оружия, а разрядник сунул в карман.
  -Куда жену-то подевал?- Спросил Крутояр Артамона.- Не вижу ее на кухне.
  -Отдыхает. Да я все сам сделаю,- продолжал суетиться Артамон, навешивая на оружейную недетский замок, и дверь была дубовая, скрепленная железными полосам.
  У Антона засвербело внутри от острого ощущения опасности.
  -Балуешь ты ее без меры, - подзуживал Поджидай.- Смотри, как бы не зазналась баба. Может, тебе какую из ентих присмотреть? А че? Волобуев тебе ее заодно и проверит.
  Караванщики шумно расселись. Колдуна тоже взгромоздили на лавку, прислонив грудью к столу, чтоб не вздумал упасть затылком.
  Появился Артамон с кувшинами вина, в каждой руке по два. Потом вернулся за мясом.
  -За вас, красавицы! - увидев столько красоты сразу, Волобуев позабыл о своем косноязычии, а зафонтанировавший гемоглобин даже подвигнул его на небольшой, но многообещающий спич. - Которая нынче моя, сознавайтесь. Никогда у вас больше такого мужика не будет.
  Девицы захихикали.
  Напротив Антона оказалась килярва, могущая служить эталоном килярвской красоты, глаз почти нет, а кожа ровная, словно шлифованный фарфор. Он взял кружку и чокнулся с ней.
  -Не пей,- буркнул Леон.
  -Почему?- не понял он.
  -Не пей и все.
  -Вот еще,- он осушил кружку, чувствуя, как огненный ком ударил в голову и почему-то ниже пояса.
  Это послужило началом сбоя всей опорно-двигательной системы.
  Потом было много кружек. Появлявшийся в чаду Артамон, словно змей-искуситель, подсовывал все новые и новые.
  Антон даже не закусывал. Во всяком случае, он не помнил, чтобы что-нибудь ел. Давление в низу живота сделалось настолько невыносимым, что ему срочно понадобилось выйти во двор.
  Пробираясь по трактиру, он заметил, что караванщики перемешались с девицами, вовсю шаря по колышущимся грудям, а кое-кто уже и подола стал заворачивать.
  Он вышел во двор и стоял у забора, нашаривая непослушными пальцами ширинку, когда один из коней обходительно запалил фару. Антон, оглянувшись, увидел, что это, конечно же, Иван, и во лбу у него горит надпись:
  -ЛЕЙ В ОДНО МОРЕ.
  -Я вот тебе сейчас покажу море! - Пригрозил он, хотя в его состоянии угрозы выглядели смешно.
  Неожиданно, он увидел, что в стойле кто-то возится.
  -Эй,- крикнул он.- Куда вы это наших лошадей уводите?
  Он хотел подойти поближе, но ноги даже не шелохнулись. Это ж надо так надраться. Он недоумевал, почему двигательный агрегат совершенно не реагирует на тестовую программу.
  -Свои это,- раздался тихий голос.
  Он пригляделся, для верности уперевшись в забор рукой.
  Из темноты появились Кай и Инга, уже сидевшие на конях.
  -Вы куда?- Удивился Антон.
  -Колдуну не можется, видно лишку выпил. Просил на воле заночеваться.
  Он заметил и третьего коня с неловко завалившимся кулем.
  -Что это с ним?- Начиная подозревать недоброе, спросил Антон.- Что-то вы не то говорите, други моя.
  У него возникло предчувствие, что если он попытается их остановить, его убьют, не раздумывая и не откладывая в долгий ящик. Тем более, при его состоянии это уже и не такая невозможная вещь.
  Чем же его напоили, подумал он вновь.
  -А ну стой,- он решительно толкнулся рукой от забора, но тот вдруг сам толкнул его, да так сильно, что он единственно не упал, что приперся к нему спиной. - Стой, говорю!
  Он шагнул следом, качаясь и задевая одеревеневшими ногами землю, и догнал бы их, чем бы это ему не грозило, но был остановлен требовательной женской ручкой.
  -Куда ты, дорогой?
  Это была давешняя красавица, жаркая, распаленная, как только что из бани.
  -Дай-ка я тебе помогу,- она упала на колени, сноровисто раздернула ширинку.- Ишь, какой шустрый, как выпрыгивает.
  Он сразу забыл о конях и колдуне. Существовала только невыносимая сладкая мука желания. Он рывком поднял ей, горячо поцеловал. Она была податливая, жарко прижималась всем телом, продолжая при этом быстро ласкать его маленькими цепкими ладошками.
  Он развел ей ворот, брал в руки ее мягкие упругие груди.
  -Я должен видеть тебя голой, - прошептал он.- Пойдем в дом.
  Он повел ее или она - было непонятно, желание выплескивалось из них в равной мере. В трактире никто не обратил внимания на них и на его расстегнутые брюки, многие, если не все, были в таком же положении.
  Наверх шла деревянная лестница, но едва они начали подниматься, желание сделалось столь невыносимым, что он закинул ей подол на голову и стал яростно ласкать.
  Под платьем она осталась голой, только на ногах кандалами смотрелись большие черные башмаки. Он наклонился, намереваясь освободить женщину от них, но она сбросила платье совсем и со смехом побежала впереди, сверкая белыми точеными ножками.
  Он последовал за ней, но остановился, словно налетев на стену. Когда женщина оглянулась, то стало видно, что страстные поцелуи не прошли бесследно, размазав по всему лицу кроваво-красную губную помаду.
  В мозгу молнией полыхнула картина недавнего прошлого: Леон, напряженно рассматривающий перемазанную руку и его вопрос, не краска ли это.
  Теперь Антон знал точно, что это была не краска. Помада! И из галакса убитый не собирался стрелять, а снял и держал за ствол, чтобы не мешал заниматься любовными играми. А ему вместо этого спустили штаны и полоснули по возбужденному паху холодной сталью и продолжали полосовать, пока не разрезали тело пополам.
  Он оглядел с лестницы зал и увидел, что у всех девиц в зале и у охранников на ногах точно такая же клоунская обувка.
  Что же предпринять, лихорадочно подумал спецназовец. Нельзя было сразу начинать стрельбу, караванщиков порезали бы у него на глазах. Надо было подумать. У него оставался еще резерв времени, потому что давешней девице стало не до него, ее подловил в коридоре второго этажа Алексис Куцый и, пользуясь тем, что она была неодета, тут же стал пристраиваться к ней по-собачьи, а она отбиваться.
  Первым делом Антон надел и застегнул штаны, потом спустился в зал. Голова гудела как с сильного похмелья. Он заподозрил, что в вино было подмешен сильнейший сексопринт.
  Он зашел в опустевшую кухню, посуда была небрежно сброшена прямо на пол, миновал ее и вышел в полутемный коридор. Притворившаяся за ним дверь отсекла от него всеобщий гвалт, и он оказался в непривычной тишине.
  Лишь одинокий голос плаксиво бубнил где-то рядом за стеной. Антон тихо подошел и заглянул в щель, оставленную неплотно прикрытой дверью.
  Открывшееся зрелище оглушило его.
  Посреди комнаты стоял на коленях Артамон и плаксиво тянул:
  -Потерпи, дорогая. Я все сделал, как они просили. Они обещали, что уйдут скоро, перестанут тебя мучить.
  Перед ним возвышалось некое подобие гинекологического кресла, к которому кожаными ремнями была прикручена и распята конвульсивно дергающаяся женщина. Многочисленные прозрачные трубы были вдеты прямо ей в тело. По трубам струилась кипящая кровь.
  Стоявшая рядом обнаженная килярва жадно, взахлеб, присосалась к выходной трубке с изящным загубником.
  Антона поразило именно это изящество. Все было продумано до мелочей, даже этот дурацкий загубник, и сделано для удобного высасывания чужой крови.
  -Перестаньте, прошу вас, - взмолился Артамон.- Вы же ее убьете.
  В ответ на его просьбу килярва вынула трубку изо рта и, издевательски смеясь, стала поливать из нее себе на бедра и ягодицы.
  -У тебя хорошая кровь, старуха! - Сказала она.
  -Не называй ее старухой!- Закричал Артамон.
  Он в отчаянии бросился на девицу. Та коротко взмахнула рукой, в которой хищно блеснула отточенная сталь. Сам удар был столь стремителен, что его не было видно. С коротким тонким присвистом сабля соприкоснулась со лбом несчастного трактирщика и - продолжала движение уже за затылком.
  Ровная страшная черта перечеркнула голову Артамона ровно по середине. Самое жуткое было то, что еще формально живой он пытался удержать отрубленную макушку обеими руками. Кровь заливала его руки, и макушка все-таки выскользнула из скользких рук. Полголовы соскочило и гулко упало на пол.
  Не успел убитый упасть, как Антон яростно ворвался в узилище и бросился к убийце. Между ними оказался лишний метр, и килярва успела отскочить, а его удары повисли в пустоте.
  Она отмахнулась саблей будто бы наугад, но лишь нечеловеческая реакция спасла спецназовца. Истерично визжа, девица кинулась за ним, полосуя все на своем пути. Свистящая сталь, имеющие микронную толщину острия, пластовала мебель и утварь, отваливая слои от стены.
  Девица вошла в раж и махала саблей все быстрее, все судорожнее.
  Антон отскочил в угол и выхватил паузер.
  В глазах килярвы возникла дикая смесь экстаза, страха и безумной веры, что она успеет убить его раньше.
  Выстрел гулко отразился от стен, и он понял, что выстрел услышали в зале, и вся его маскировка полетела к черту. Синеватый разряд ударил амазонке между грудями. Она еще, дура, некоторое время сопротивлялась ударной силе, приняв на себя дополнительные килоджоули. Так что когда ее все-таки сбило с ног, уже сильно пахло жареным мясом, и килярва была убита наповал.
  Пока он дрался с амазонкой, в шум большой гулянки в трактире вплелись звуки совершенно иного характера. Там дрались смертным боем. Грохотали упавшие лавки, истошно кричали, стонали, и все это перекрывал звериный всепроникающий вой, впитавшийся в каждый уголок обреченного дома подобно тому, как кровь впитывается в доски.
  Не успел Антон броситься на подмогу, как загрохотали шаги, и в комнату вбежали две килярвы, почти неодетые, но в тяжелых башмаках. В руках окровавленные сабли, с клинков тягуче стекали тяжелые капли. Они разом слажено кинулись на него, видно привыкли рубить в паре.
  Он нырнул под сверкающие нимбами смертоносные лезвия, перемещаясь в противоположный угол. В прыжке наткнулся плечом об угол стоящего на 3-х уцелевших ножках стола и выронил паузер. Девицы увидя его безоружным радостно завизжали.
  -Ножи!- Скомандовал спецназовец, и они показались из ремонтных ботинок.
  Первая килярва остервенело сделала выпад саблей в направлении паха. Он молниеносно сделал шаг в сторону и, ухватив нападавшую за руку, швырнул через всю комнату.
  Вторая рубанула наискосок, когда спецназовец выпрыгнув выше, ударил в прыжке два раза, сначала правой ногой, потом левой.
  Ножи на ногах окрасились кровью.
  Антон оглянулся и увидел, что и со второй покончено тоже. Она попала на кровопускательные трубы, лопнувшие при ударе, и пронзившие зазубренными концами конвульсирующее тело насквозь.
   Он попытался нащупать у несчастной жены Артамона шейный пульс, но убедился, что она мертва.
  Не теряя времени, он подобрал паузер, пробежал по коридору, и дальше через кухню в общий зал.
  Взгляду предстало видение страшного побоища.
  Куцые - отец и два старших сына в обильно залитых кровью куртках продолжали сидеть на лавке, почти касаясь друг друга. Видно они не успели даже встать, когда их обезглавили. Головы, снесенные страшными ударами, лежали на столе, на блюдах среди еды. Внезапная смерть лишь сильно скосила глаза к переносице, а так на лицах лишь умиротворенное выражение, никак не вяжущееся с содеянным.
  Когда Антон выскочил в общий зал, Крутояр был еще жив. Видно одна из амазонок решила развлечься, но, увидев появившегося нового серьезного противника, женщина сразу забыла о развлечениях и стала рубить всерьез.
  Если до этого караванщику удавалось отбивать ее удары подхваченной чугунной сковородой, то теперь первым же ударом амазонка отрезала ему руку, и та вместе со сковородой покатилась по лестнице.
  Антон хотел выстрелить, но караванщик оказался на линии огня, и он предостерегающе крикнул, уже понимая, что опоздал.
  Крутояр заметил его и кинулся к нему как к своей последней надежде на спасение. Килярва продолжала рубить его сзади. Удары опять таки были не видны, только соскальзывали наземь отрубленные руки, плечи.
  В страшной тоске взвыл Крутояр и, повернувшись лицом к безжалостной фурии, бросился на нее в отчаянии камикадзе. Хотел броситься. Килярва вонзила меч ему в пах, коротко крутанула и со смехом ловко подбросила в воздух член с яйцами.
  Крутояр уже падал, мертвый, когда она три раза, целых три раза рубанула его по голове, ни разу не попав в след предыдущего удара и разваливая голову, точно кочан капусты.
  С лестницы лило как из душа. Борода Крутояра из рыжей превратилась в огненно красную. Казалось, что именно из нее, а не из израненного тела, и на тело уже не очень похожего, проистекает этот жуткий душ.
  Антон испугался, что убили всех, и он опоздал, но тут из-под лестницы раздался шум борьбы, и появился огромный ворочающийся ком, состоящий из Волобуева и висящих на нем трех охранников. Видно, мужчины не были вооружены мечами, и богатырь этим воспользовался, вовлекая их в потасовку и одновременно закрываясь ими от беспощадных ударов.
  Килярва, убившая Крутояра, взмахнула саблей и кинулась на здоровяка сверху, но теперь между ними не было живого щита в виде несчастного караванщика, и Антон давил и давил курок. Ни одна из сиреневых стрел не прошла мимо, и убийца успела так изжариться еще в воздухе так, что когда долетал все-таки до пола, то у нее ноги рассыпались в пепел.
   Волобуев поднял дубовый стол, словно перышко и раз за разом опускал на нападавших на него охранников, пока те не перестали подавать признаки жизни.
  Когда Волобуев повернулся к Антону, вся поверхность стола была в чужих мозгах.
  -Где остальные?- Крикнул Антон.
  -Кто успел, во двор побегли.
  -Уходи тоже!
  -А ты?
  -Я следом, только заберу оружие. Без него нам не уйти! На, держи! - он бросил паузер Волобуеву, силач шагнул в дверь, и тотчас начал стрелять.
  Не привыкший к настоящему бою, силач совершенно наэкономил заряды, и они могли кончиться в любой момент.
  Спецназовец заторопился к заветной кладовочке, но между ними как джин из бутылки выросла еще одна сабельщица. Килярва хитро улыбнулась, сделав лицо еще более раскосым.
  -Я съем твои яйца! Ты будешь еще живым, когда я это проделаю!- пообещала она.
  -Убирайся к черту!- крикнул Антон, и они устремились навстречу друг другу.
  Он перепрыгнул через свистнувшую саблю, кинулся на руки и совершил кувырок, при этом ножные сабли описали смертельное сальто. Девица недоуменно развернулась на бегу вслед за ним, но развернулся только корпус, голова же продолжала поступательное движение, завершив его в пыльном углу.
   Дверь в кладовку оказалась заперта, там были, помнится, хорошие дубовые доски со стальными лентами. Спецназовец напряг руку и со всей дури врезал в центр двери. Атканларская сталь выдержала, а дверь нет.
  Он вырвал, раздвинул оставшиеся доски и вошел сквозь торчащие щепы.
  В одну руку он схватил, сколько влезло боевых поясов с галаксами, другой взял и поднял чудовищно тяжелый серпер. В это время выстрелы во дворе смолкли.
  -Волобуев, держись! - Закричал Антон диким голосом, не веря тишине.
  Времени, чтобы выйти через дверь, уже не оставалось, тогда он направил серпер в стену и нажал гашетку.
  Никогда он еще не видел, чтобы настолько могучим оружием работали на столь малых расстояниях. С раструба отделился ослепительно белый серп, и там, где он соприкоснулся со стеной из метровой толщины бревен, все разлетелось неопрятными жаркими хлопьями, и в ореоле из огня и пепла спецназовец шагнул наружу.
  Там, освещенная мечущимися лучами коней, шла беспощадная сеча. Волобуев и неведомо откуда взявшийся Леон дрались с не менее чем десятью разъяренными фуриями. Несколько килярв лежали убитые, и караванщики, отбивались захваченными у них саблями, встав спиной к спине.
  Леон обращался с оружием не менее умело, чем нападавшие, Волобуев брал силой, но килярв было чересчур много даже для них.
   Леон был весь в крови, а Волобуева пару раз с такой силой полоснули по рукам, что не будь на них столько мышц и не будь так толсты его кости, то остался бы без рук. В любом случае минуты караванщиков были сочтены.
  На появившегося словно чертик Антона сразу кинулось две килярвы. От одной он прикрылся серпером, вторая перерубила ремень, и галаксы посыпались на землю.
  Тогда он перехватил серпер за дуло и раскроил ближайшей амазонке череп. Взамен на него кинули еще двое килярв. Теперь они дрались втроем на целую кучу сабельщиц, и он понял, что долго им не выстоять. Бежать всем тоже было невозможно.
  -Волобуев, уходи! - крикнул он.
  -Пусть лучше Леон бегет, - пробурчал богатырь, орудуя бревном, выбитом при выстреле серпера из стены.
  -Делай, как он говорит,- еле продыхнул тот, он очень сильно сдал.- Я не так быстр как ты.
  Неизвестно, исполнил бы Волобуев приказ, но внезапно дверь распахнулась, выпуская неизвестно как уцелевшего, растрепанного больше обычного Алексиса Куцева. Размахивая палашом, он запрыгнул на шею одной из девиц, возможно на ту, с которой только что занимался любовью.
  Она скинула его и взмахнула своей страшной саблей - и повалилась с раскроенным волобуевским бревном черепом.
  -Уводи мальчишку!- Заорал Антон.- Застрелю к чертовой матери!
  Только тогда богатырь послушался и, бросив бревно, кинулся наутек.
  Увидев, что оборонявшихся стало меньше, килярвы с утроенной энергией набросились на них, будто и не было жуткого боя за плечами. Сабли обрушивались с неуловимой глазом скоростью, так что даже Антон стал пропускать удары.
  Теперь был залит кровью и он. Леон же был совсем плох. Седая косматая голова его клонилась, скорость перемещений упала, уже несколько раз Антон перехватывал адресованные старику удары.
  -Уходи, Леон, - приказал Антон. - Прикрою.
  -Мне не уйти, - выдохнул Леон.
  Неотвратимая развязка наступила, когда за спиной вконец обессилевшего Леона возникла девица и прямо на глазах не имеющего возможность что-либо предпринять Антона, мягко погрузила ему саблю в спину по самую рукоять.
  Антон поднырнул под падающего, сдернул со страшного вертела. И вдруг увидел выроненный им серпер. Он поднялся с раненым на одной руке, с серпером на другой, и влепил в убийцу очередь. От той в разные стороны полетели руки-ноги, как если бы она попала в пропеллер гигантского вентилятора.
  Он развернул дуло в направлении остальных, но выстрела не последовало. Кончился боезапас.
  -Ножи!- Скомандовал Антон.
  Из ботинок вылезли лишь отломки.
  Тогда он швырнул ставшим бесполезным серпер в остервенело подступавших килярв, заставив шарахнуться назад, перехватил Леона удобнее и припустил к воротам.
  Когда Антон выскочил в проем ворот, то с недоумением увидел стоящие торчком монументальные воротины, не понимая, как они могут держаться без опоры.
  Лишь потом до него дошла вся чудовищная правда.
  Ворота держал Волобуев. Антон бы не поверил, если бы не видел это собственными глазами. Человек физически не мог этого осуществить, а Волобуев держал.
  Он не был киборгом, он был человеком, в отличие от Антона, но он был очень сильным человеком, возможно, самым сильным из всех, кого спецназовец когда-либо видел.
   Силач держал на весу снятые ворота, и ноги его от чудовищного веса погрузились по колено в грунт, словно у мифического героя.
  Антон бросился помогать, на что Волобуев процедил сквозь стиснутые зубы:
  -Отойди и без тебя тошно.
  Он сделал два или три шага, и рубаха на спине потемнела от пота. От нечеловеческого усилия каждый мускул силача дрожал крупной дрожью.
  Антон был готов дать голову на отсечение, что слышит потрескивание готовых сломаться костей. Ворота в сборе весили гораздо более тонны.
  Несмотря на чудовищный вес, Волобуев удерживал ворота до того самого момента, пока из проема начали выскакивать вымазанные в крови, своей и чужой, килярвы, и только тогда уронил их. Ворота ударили о землю со стуком, напоминающим тяжелый шаг динозавра, отхватив несколько наиболее шустрых ног, и со скрежетом легли на стену. Выход был запечатан, но было неизвестно как надолго.
  Люди не стали искушать судьбу и припустили со всех ног. Антон по-прежнему нес Леона, а вдвоем с Куцым они подпирали Волобуева, опьяневшего от поднятого груза.
  
  Они бежали долго, спотыкаясь и падая в темноте во внезапно открывающиеся ямы. Антон перешел на шаг только тогда, когда Куцый задохнулся окончательно. Сам он мог бежать практически безгранично, пока организм не сжег бы последнюю калорию.
  Надо было как можно скорее уйти с открытой местности. Не прошло и получаса, как это им удалось. Они нырнули за первый попавшийся холм и направились к следующему.
  Лишь оставив между ними и преследователями, по крайней мере, три холма, он объявил привал.
  Леон умирал.
  - Ты не находишь, что у меня жуткий вид? Не нравится мне все это, - сказал он свистящим шепотом, поманив его пальцем.
  Антон поднялся и сказал Волобуеву:
  -Перевяжи старика, я вернусь на постоялый двор, поищу медикаменты.
  -Не дури, парень, - сказал тот.- Куда ты собрался возвращаться?
  -Умер,- тихо проговорил Куцый.
  Они рыли могилу, вонзая палаши в слежавшуюся землю. Антон думал, что вместе с этими стариками-с Леоном Кински, с Белым Лу закончилась великая удивительно светлая эпоха.
  Эпоха героических самоотверженных сверхлюдей. Им не надо было ничего для себя, даже памяти, все их титанические усилия и выдающиеся деяния для достижения всеобщей безопасности навсегда становились достоянием секретной истории.
  Теперь эти люди ушли, оставив после себя пустоту.
   Воронин, наверное, был таким же. Но его убили.
   А кто же тогда я? Подумал он. Ведь зачем-то меня сделали, а Воронин отдал свое тело. В галактике ничего не бывает просто так.
   Это мысль занимала его все время, пока он рыл могилу.
  
  21.
  З О Л О Т О и ШАМАН.
  
  Коротая время до утра, они дремали по очереди. Ночь прошла спокойно, но когда вахту нес Куцый, случилось ЧП. Обычная для Перегона тишина была нарушена. Сначала источник подозрительного шума находился далеко, но по мере приближения быстро перерос в целую какофонию звуков - сипение, вздохи, шум сбивчивых шагов. Куцый, не зная, что делать, попятился.
  -Это конь,- успокоил его Антон.
  Вскоре показались отблески фар, и, стуча сбитыми копытами, к ним вышел Иван. Был он изрядно помят, перепачкан в грязи и чрезвычайно обрадовался встрече.
  -ВСЕХ КОНЕЙ УБИЛИ,- торопливо писал он.
  -Людей тоже,- добавил Волобуев. - Ты то как спасся, коняка?
  -Я УБЕЖАЛ.
  Иван повернул голову к Антону:
  -Я ВИДЕЛ, КАК ТЫ ДРАЛСЯ. Я ТОЖЕ ОДНОГО ЛЯГНУЛ.
  -Отстань ты, черт! - Сказал Антон, тщетно пытаясь остановить словоизвержение.- Пора в дорогу собираться. И так много времени потеряли. До Ахангарана еще идти и идти.
  И сразу почувствовал возросшее напряжение. Которое быстро переросло в сопротивление. Целая электродинамика.
  -А кто тебе сказал, что ты здесь главный?- Медленно произнес Волобуев. - Почему мы должны тебя слушать?
  Антон подумал, а что он, действительно, раскомандовался. Мужчины смотрели на него с все возрастающим недоверием, в самый раз было бы заорать, как Поджидай, треснуть Куцего по щеке для острастки, да и силача не мешало бы припугнуть.
  Еще день назад он так бы и сделал, и они послушались бы его, пошли за ним, как овечки, как живой щит. Это было бы грубо, но сработало бы наверняка. Еще были сильны в памяти этих двоих то, как он дрался, он был для них героем - и этим можно было попользоваться, но чем скорее, тем лучше, ибо воспоминания уходят, и уже скоро все забудется, а может, и перевернется с ног на голову - заклеймят как предателя, да подвесят вниз головой.
  Но теперь невдалеке лежал в могиле Леон, и он не мог так с ними поступить. Не мог.
  -Ладно,- сказал он.- Я иду в Ахангаран, как я уже говорил, у меня там небольшое дельце. Кто захочет присоединиться, милости просим. Только пусть соглашается сразу. Потом никого не приму.
  -Я ПОЙДУ,- сказал конь по команде Антона, переданной по внутреннему коммуникатору, честность честностью, но надо было создать прецедент.
  Но его благородный порыв не оценили.
  -Скотина голоса не имеет! Пойдешь, как миленькая куда скажут!- огрызнулся Волобуев.
  -Кто скотина? - возмутился Иван, и Антона едва не прокололся, заорав вместе с ним.
  -Как хотите,- нарочито равнодушно пожал он плечами.- Можете возвращаться, но предупреждаю, там может быть засада.
  Силач переглянулся с Куцым. Чувствовалось, что они не пойдут. Назло ему. Пропадут, попадут клоунам на завтрак, но не пойдут.
  Спецназовец нарочито медленно сел в седло.
  -Да кто ж так стремя выворачивает? - Волобуев подошел помогать.
  Антон смотрел на его огромные мужицкие руки, ладно прилаживающую амуницию, и стальное сердце его сжалось, когда он представил эти ловкие работящие руки мертвыми и холодными.
  -Может, пойдете?- сделал он последнюю попытку их уговорить. - Пропадете же порознь, мужики.
  Они лишь упрямо качали головами. Антон сокрушенно подумал, что кулаками у него всегда получалось гораздо лучше, чем убеждением.
  Неожиданную помощь он получил от Ивана. Хотя почему неожиданную. У него оперативная память почти в два раза мощнее. Иван повернул голову и уставил на Куцего свой фирменный немигающий взгляд.
  -Пропадешь. А тебе пропадать нельзя, ты теперь единственный из семьи остался. Нельзя, чтобы на тебе род кончился. Тебя твой зарубленный папаша на тот свет не пустит, так и будешь тенью по Перегону век вековать.
  -А что я?- Смутился тот, да и не только он, Антону тоже сделалось не по себе, задета была свежая рана парня, он и так себе места не находил.- Да я завсегда. Я с вами пойду!
  Он перешел на их сторону, с другой остался Волобуев в единственном числе. Этот не пойдет точно, решил Антон. А жаль.
  -Пошли,- позвал Куцый.
  -Не пойду,- замотал тот головой.
  -И ты пойдешь,- заявил Иван таким тоном, что силач вскинулся:
  -Это почему же?
  -Дороги из Перегона ты не знаешь, заплутаешь без нас.
  -Пришлый ее тоже не могет знать, - резонно возразил Волобуев.
  Антон собрал всю свою непорядочность в кулак, чтобы соврать. В принципе, если придерживать одного направления, выйти было можно. Куда-нибудь.
  -Дорогу покажу я,- безапелляционно заявил Иван.
  Силач подозрительно уставился на него в ответ. Этого здоровяка не переглядишь, не пацан Куцый. Оставалось только врать напропалую.
  -Ты же помнится, говорил, что в Ахангаран не ходил, коняка?
  И тогда искин совершенно авторитетно заявил:
  -В Ахангаран не ходил. А ИЗ АХАНГАРАНА ШЕЛ!
  -Ну, ты и врать!- восхитился силач, Антон произнес те же слова по внутреннему коммуникатору.
  Антон подумал, что искин врет точно так же, как только что готовился соврать он. Он взял его грех на себя. И вообще слишком часто Иван стал его выручать, даже чуть не погиб во взорвавшемся катере. Вторая попытка, мелькнула вдруг мысль, и он поежился. Он слишком привык к своему искину, тот словно стал частью его, братом. Да они и были братьями - два квазиживых организма, имеющие одну общую судьбу.
  -Ладно, - добродушно махнул рукой силач Антону.- Твоя взяла. Командуй.
  Он тоже перешел незримую черту и присоединился к ним. Антон смотрел на чумазые лица этих людей, совершенно чуждых его эпохе, и дороже этих лиц у него сейчас никого не было.
  Но надо было торопиться. Бутон собирался цвести.
  
  Клоуны нагнали их спустя час. Если бы Антон не сканировал местность и не услышал врага первым, людей, а возможно и искина он бы потерял.
  Спутники повалились в ближайшую ложбину, и стали торопливо закидываться лежалым мусором и землей.
  Антон прятался последним и проверял маскировку каждого. Приятно удивил Иван, втянувший в себя ноги и голову и превратившийся в опутанный питающими проводами ящик, после чего погрузился в почву подобно подводной лодке, так что и маскировать было особенно нечего. Оставшийся на поверхности жалкий пук разноцветных проводов Антон оборвал и тоже закопал.
  Потом он занялся собой, произвел пару движений, и его не стало. Спецназовец растворился, словно призрак в тумане.
  Их было семеро. Семь безжалостных убийц. Антон увидел их издалека, и некоторое время казалось, что они идут прямо на него. Лишь потом стало понятно, что они пройдут чуть левее.
  Когда они подошли ближе, он разглядел их лица и был неприятно поражен. Теперь он знал причину их странного прозвища. На клоунах были лица убитых.
  Впереди шли Куцые, все трое. Отрезанные головы были водружены на место, так же торчали непокорные вихры, и лишь жутковатые швы на шеях напоминали о произошедшей трагедии. Спецназовец подумал, хорошо, что Куцый-младший не видит это завораживающее зрелище, у парня могли не выдержать нервы.
  Следом шел Поджидай. Глаза его были прозрачны, сквозь них высвечивалась пустота.
  За бывшим предводителем шли Артамон со своей несчастной женой.
  Замыкала шествие килярва, ослепительно белокожая, с глазами настолько узкими, что они казались закрытыми. Ее кукольное личико было прекрасно.
  Спецназовец было усомнился, что убил уже красавицу однажды, потом понял, что одна из уцелевших килярв сняла кожу с лица убитой и надела на себя. Наверное, ей нравилась красота подружки, и она давно пестовала это намерение.
  Оборотни передвигались молча и слажено, словно единый организм. Даже шагали в такт, так что шаг сливался в один. Безмолвный отряд смерти.
  Когда жуткий караван приблизился на кратчайшее расстояние, и уже готов был начать удаляться, чуткая килярва что-то заподозрила и, внезапно припав на руки, стала по-собачьи обнюхивать землю. Нос на чужой коже свесился ноздрями почти до самого грунта, но спецназовец был уверен, что она ищет не запах.
  Снова как в случае с Всадником Тьмы он с ходу ушел в транс.
  Огромная равнина. Огромная пустынная равнина. Кругом на многие мили ни единой живой души. На этот раз Антон стал землей. По нему много ходили, он измельчился, перемололся в песок. Податливый, текучий, ветерок переносит его с места на место.
  Движения килярвы стали замедленными. Она уже не тянулась так жадно к земле. Тут действительно только она одна. Килярва потеряла след. Она поднялась, потеряв к происходящему всякий интерес. Поправила съехавшую маску, приладив болтающийся нос на место, и бросилась догонять колонну.
  В движениях ее засквозило нечто механическое. Словно бежала боевая машина. Монотонные повторяющиеся движения.
  Дождавшись, пока клоуны удалятся на безопасное расстояние и не смогут их увидеть, Антона стал поднимать своих.
  Беда не приходит одна. Если с людьми было все нормально, то при распаковке у коня не вышли задние ноги. Уперевшись передними копытами в землю, искин мог только елозить задом, правда, довольно энергично.
  -Может пристрелить его, чтобы не мучился,- глубокомысленно изрек Волобуев.- Даром что железный, даже мясо не съешь.
  -ТЕБЯ БЫ САМОГО ПРИСТРЕЛИТЬ,- гневно написал конь.- АНТОН, НЕ БРОСАЙ МОЕ ТЕЛО.
  Антон не знал, на фига искину тело, но не уважить просьбу партнера не мог.
  Под неодобрительные взгляды Волобуева и Куцего Антон взвалил на плечо коня, тот оказался тяжел как кусок свинца.
  -Ну и куда идти?- с ленцой поинтересовался Волобуев.
  -За клоунами!
   -Интересное дело. А если они нас подкараулят? Что ж самим в пасть лезть?
  -Клоуны идут в Ахангаран!
  -Ты уверен?
  У Антона едва не сорвалось, что в противном случае они бы не надели маски убитых людей. Вместо этого он сказал, что все другие дороги ведут к смерти, потому что эта долина проклята Великим К.Г.
  Не тратя более слова, Антон перехватил коня удобнее и решительно зашагал по едва видимым следам. Напуганный его словами, маленький караван торопливо двинулся вслед спецназовцу.
  Вскоре равнина закончилась, и снова потянулись холмы. Местность выглядела еще более зловеще, чем все, что они видели до сих пор. Если до этого встречались остатки разгромленной техники, брошенный серперные батареи, то теперь холмы сверкали девственной пустотой. Перегон в этом месте не допускал даже намека на чужое присутствие. Гладкие от мха холмы выглядели абсолютно безжизненно.
  -На самом деле, проклятое место! - пыхтел Волобуев.
  Тем удивительнее был увиденное ими посверкивание золотистого оттенка на вершине одного из холмов. Караванщики как по команде остановились.
  -Что это могет быть? - спросил Куцый.
  -Похоже на золото, - не подумав, сказал Антон, наскоро в походном режиме проведя спектральный анализ.
  Волобуев алчно предложил глянуть.
  -Это может быть ловушка! С чего бы там золоту лежать? - возразил Иван.
  Не успел Антон глазом моргнуть, как силач одной ручкой удалил с его плеч неподъемный груз и уложил наземь.
  -Пошли!- сказал он.
  Куцый как по команде устремился вперед. Они за ним.
  Поднимались они дольше, чем рассчитывали.
  Наверху мох отсутствовал, зато вперемежку лежали куски пластика и металла. Скорее всего, здесь разбился контейнер, уроненный с катера. Катер над Перегоном? Занятно. Антон шмыгнул носом, но все эти размышления вымело у него из головы, едва он вступил на ровную площадку на самой вершине.
  Зрелище было и впрямь невиданное.
  Площадка была беспорядочно завалена золотыми статуями, выполненными в натуральную величину. Поначалу Антон думал, что это люди, потом понял, что ошибся.
  Десятки, если не сотни монументов изображали мегалаков. Они были запечатлены в трудно воспринимаемых с человеческой точки зрения позах и ракурсах, что свидетельствовало, что скульптор тоже был нечеловек.
  В его мастерской руке виделось четкое знание чужой физиологии, характеров и любовь, безумная любовь к своей расе.
   Антон остановился перед фигурой молодой самки. Она была даже красива: короткая шерстка гладко зачесана, маленькие кошачьи уши игриво прижаты, глаза кокетливо развернуты вбок. И она была полностью обнажена, в ладная фигуре было даже что-то сексуальное.
  -Стал бы такую?- Спросил Волобуев, он стоял рядом, озабоченно ковыряя в зубах спичкой.
  Антона заело от его грубости.
  -Волобуев, а ты бывал когда-нибудь в музее? И что ты там зубочисткой тычешь, ты и мяса-то уже сутки не ел!- Он вынул ее у него из рук с такой скоростью, что верзила и движения не увидел.
  -Что на тебя нашло, атаман, я ж просто спросил, показал бы ты себя настоящим мужиком с этой мегалакской шлюхой.
  "Вот я уже и атаман", - горестно констатировал Антон и спросил, почему он считает изображенную шлюхой.
  -А разве не видно?- удивился силач. - Видишь, какая хорошая.
  -Все они хорошие, когда спят! - сплюнул спецназовец. - А то, что мегалаки на Периферии творили, да целыми астероидами людей вырезали - это другие мегалаки. Те плохие. Великого и могучего К.Г. вам в задницу. Не выйдет вам чистенькими остаться. Статуй они понаделали.
  Он бы еще долго распалялся, если б прямиком не уткнулся в еще одну группу золотых фигурок.
  Дети. Они играли, ползали у его ног, а один прямо ему в руки протягивал прозрачный хрустальный мяч - единственная не золотая вещь из всего паноптикума.
  Антон быстро отвернулся, даже кулаком садануть было некуда - кругом были статуи. Можно было назвать жизнь дерьмом, не он первый, не он последний. Положение вещей от этого не менялось.
  По всей Периферии шли войны и конфликты. Никто никогда не жил с мегалаками в мире, и никто не собирался мириться с ними дальше. А спроси у любого, кто начал войну, никто и не вспомнит.
  Какая-нибудь гнида наподобие Мистера Би, не выползая из своей Харизмы, прикинула на арифмометре, что воевать оказывается выгоднее, можно укрыть пару триллионов пиастров от налогов, и поднесла спичку.
  Большего и не понадобилось.
  Мегалак видом страшен, на механическом коне ездит, иди и убей его. А с той стороны уже другой, мегалакский, Мистер Би своих подзуживает, и полыхнула бойня. Миллионы Антонов хлынут по Перегону. С этого света на тот.
  -Чего застыл, атаман? Пошли! - Прервал его размышления Волобуев.
  И они стали спускаться.
  
  Хотя Волобуев и лежал в ложбине, над землей на целый метр продолжал возвышаться его необъятный зад. Он словно существовал сам по себе. Царь задов.
  На зад плавно опустилась жирная муха. Пятерня гиганта, меньше всего размерами схожая с рукой, так же плавно ее смахнула. "Откуда здесь мухи?" - подумал Антон. - "Упущение со стороны Перегона."
  -Долго лежать-то? - шепнул Куцый.
  -Хочешь, иди, - добродушно ответил гигант.- Мне еще жить охота, а вдруг там клоуны ночуют.
  -Мне тоже помирать нельзя,- заявил Куцый.- Я должен обязательно наследника оставить, чтобы моя фамилия на мне не кончилась.
  -Тоже мне фамилию сыскал. Не велика потеря.
  -У тебя тоже не княжья-Волобуев, - говоря это, Куцый ненароком поменял одну из букв, и пятерня гиганта плавно и угрожающе поплыла к его лицу.
  -Тихо вы там,- прикрикнул Антон.
  Он прикидывал, подчиниться ли гигант, тот помедлил, но руку все же убрал. Видно было, что подчинение далось с видимым трудом, и в душе у него зреет бунт. "Когда начнет брыкаться, придется ему физиономию бить", - с тоской подумал Антон.
  Но он был занят не этим.
  Укрываясь за небольшим бугром, он изучал раскинувшуюся перед ним местность.
  Местность, как местность.
  Спустя пару часов после Золотого холма они вышли к очередной долине, так зажатой возвышениями, словно они старались выдавить ее из себя.
  Интерес представляло строение, которое кому-то взбрело в голову выстроить в этом гиблом месте. Среди мха возвышался капитальный забор, имеющий не менее пяти метров в высоту. Вот такой заборчик.
  -Пойду, гляну,- решился Антон, хотя поначалу склонялся обойти странную застройку.
  -Что там смотреть?- Волобуев для убедительности придвинулся вплотную, дыша ему в лицо.
  У Антона сложилось два предубеждения. Первое: голова амбала состояла из одной пасти. Второе: ел он один чеснок.
  Куцый был солидарен, чтобы никто никуда не ходил.
  Волобуев придвинулся еще, давя на Антона обширным чревом и давая попробовать его прочность.
  -Давай обойдем, атаман, - предложил он на уровне приказа.
  Кажется, на лету Антон превращался из атамана в "Эй, ты, атамана."
  -Вот что, ребята, - сказал он, наливаясь злостью.- Я дал себе зарок пройти через Перегон, и я его пройду насквозь. Если не хотите, счастливо оставаться, но меня прошу не беспокоить. Что касается тебя Волобуев. Ты знаешь, что такое ледокол?
  Как ни странно, тот знал.
  -Ты видел когда-нибудь ледокол, который боялся бы льда? Ты не видел никогда таких ледоколов, потому что таких ледоколов нет. В противном случае он должен называться как-то по иному. Считай, что перед тобой ледокол, а ты айсберг, и если ты сию же минуту не уберешься с моего пути, я перееду тебя пополам.
  Так как гигант помедлил, он спокойно добавил:
  -Это очень больно.
  Он был гораздо меньше Волобуева, но в одночасье вдруг что-то изменилось в нем, проступила внезапно ничем не выдаваемая доселе мощь, так что сразу стало понятно, почему в смертельной схватке с оборотнями выжил именно он. Прозрение было столь очевидным, что гигант не выдержал, уступил, отшагнув в сторону.
  Антон догнал его, слегка покоробив жирное брюхо металлическим прессом, пригладил ворот рубахи, так что на груди Волобуев потом обнаружил синяки и попросил:
  -Не называй меня атаманом. Пожалуйста.
  -Не буду,- гигант шумно сглотнул слюну.
  Был в его жизни такой случай, когда он на спор одним ударом пудового кулака убил быка трехлетку, но сейчас он заробел, было что-то несокрушимое в стоящем перед ним человеке, хотя Волобуеву приходилось схватываться не на жизнь, а на смерть с людьми и покрупнее, но этот был какой-то совсем уж железный, и действительно при неповиновении мог пройти сквозь него.
  С этого дня он перестал нажимать Антона атаманом.
  Он стал называть его Ледокол.
  
  Вблизи забор выглядел высоченным словно небоскреб. Железные листы громоздились друг на друга в несколько слоев, прихваченные толстыми сварочными узлами. Работали грубо, кое-где даже прожгли сталь насквозь. Похоже было на галакс. Или серпер. Вещи для сварки не приспособленные совершенно.
  Антон обошел забор кругом, но нигде не обнаружил даже намека на калитку. Тогда выбрав лист потоньше, постучал.
   Старое железо так загрохотало, что его невозможно было не услышать, но с той стороны не раздалось ни звука.
  Антон продолжал стучать, хотя можно было перелезть через забор, раз никто не открывает. Он и сам не знал, почему он не полез сразу. Какое-то чутье говорило, что делать этого не надо.
  Происходящее ассоциировалось у него с Проктавром, где человечество впервые за свою историю столкнулось с нуль-полосами. Переступит человек через такую, и нет человека.
  Может этот забор и не нуль-полоса, но эффект может быть тот же. Что-то говорило ему, что за забором кто-то есть, и хозяин рано или поздно покажется.
   Наконец с той стороны послышался душераздирающий скрип несмазанной двери и чьи-то шаги. Процесс сопровождался целой какофонией звуков, как-будто кто-то совершенно не умеющий играть на губной гармошке пытался это проделывать во всю силу легких, перемежая титанические потуги ударами в бубен.
  -Ежели вы кроты или клоуны, убирайтесь к дьяволу. Здесь для вас поживы нет, клянусь Великим К.Г., -раздался сварливый голос. - Я самый могущественный шаман в долине, и у меня в доме обитает злой дух, он страсть не любит незваных гостей. Считаю до трех и выпускаю.
  -Подожди считать. Здесь нет ни клоунов, ни кротов, - так же громко ответил Антон, - Мы - люди с каравана, который шел из Барража в Ахангаран.
  -Что с караваном?
  -Клоуны вырезали. Нас всего трое осталось.
  -Чей был караван?
  -Поджидай - камня.
  -Что с ним?
  -Убит вместе со всеми.
  -А что ты скажешь на то, мил человек, что я собственными глазами видел Поджидая вчера живого и здорового?
  -Это был клоун. Оборотни одели на себя личины убитых. Как же они тебя не тронули?
  Внезапно сбоку, на границе пары страшно склепанных листов жести, где Антон был уверен, ничего нет кроме грубого сварного шва, со скрежетом отворилась крохотная калитка, выпуская довольно отвратительного на вид горбатого карлика.
  Рост он имел не более метра. Одет в грязный полосатый халат, рассчитанный на нормальный рост, и полы которого волочатся по земле. Лицо можно было бы назвать лицом ребенка, если бы не дико растущая борода. На груди шамана наряду с уже известными барабаном и губной гармошкой висели гусли с прогнутой декой, глиняные свистульки и бог знает что еще.
  -Думаешь, я их пустил?- Лицо шамана было непроницаемо, как показали дальнейшие события, этот человек не умел улыбаться. - Что я клоунов отличить не могу? - Внимательно оглядев Антона, он сказал.- Вижу, ты настоящий воин. Меня зовут Емелех. Скажи-ка, смелый воин, не видели ли твои люди в долине Веселого монаха.
  Антон ответил, что нет.
  -Ваше счастье, иначе никто из вас не ушел бы живым,- самодовольно бросил Емелех.- Это вам не с паршивыми оборотнями драться.
  -В доме ты один?
  -Один. Если хочешь на постой определиться, то скажи сначала, чем платить собираешься?
  Упоминание о прихваченном мегалакском золоте оставило Емелеха спокойным, зато, когда упоминание Антоном хрустального шара, который он сам не зная, зачем прихватил, заставило глаза шамана разгореться. Он попросил его показать и долго с вожделением вертел в руках посверкивающий всеми гранями хрусталь. Хотя Антон готов был поставить золотой пиастр против рваного контрацептива, что в жадных руках шамана шар стал сверкать меньше, потускнел.
  Емелех поспешил спрятать шар за пазуху и, что-то бурча под заросший мохом по самые уши нос, полез в калитку. Сделав знак своим, Антон последовал за ним.
  Во дворе стоял дом, довольно обширных размеров, не сказать, что карлик живет, но все равно похожий на конуру, потому что был скроен из пригнанных друг к другу оцинкованных листов. Разных размеров окна были грубо вырезаны и закрыты целлофаном, почему-то порванным.
  От созерцания Антона отвлекли стоны Волобуева, пролазившего, вернее, застрявшего в калитке. Он хотел дать ему руку, но силач лишь молча помотал головой. Сталь за его спиной стал выворачиваться, словно распускающийся бутон, и богатырь вполз внутрь, втаскивая за собой коня за хвост. В мониторах того то и дело возникали надписи, украшенные многочисленными восклицательными знаками.
  Замыкал шествие напряженно озирающийся Куцый. Поведение парня начинало внушать серьезные опасения. Куцый слишком уверовал в свою незаменимость и буквально помешался на проблемах личной безопасности. Он готов был видеть впереди кого угодно, ребенка, женщину, только не себя.
  А кто сказал, что сзади безопаснее?
  -Калитку за собой закрой,- велел Антон и почуял неладное, когда Куцый начал недоуменно озираться.
  Потому сзади не было никакой калитки, а имел место все тот же изуродованный тяжелыми швами от серпера железный монстр.
  Здесь надо держать ухо востро, решил Антон.
  Внутри странный дом тоже оказался весь из железа. Комната, куда они вошли вслед за Емелехом, имела недопустимо низкий потолок, Антон успел наклониться, а Волобуев не успел и погнул притолоку.
  Спецназовец огляделся. Комната была одна, она же кухня с печкой-буржуйкой. Второго этажа и подпола не имелось.
  Посреди комнаты стоял стол, тоже железный и довольно странный, весь на болтах, похоже, складной.
   Емелех выставил в качестве угощения большую миску с мясом и двухлитровый штоф. Ложка, стакан, миска-все было в единственном экземпляре. Похоже, Емелех до их прихода не подозревал о существовании гостей.
  Когда сели за стол, Волобуев как раз уперся головой в потолок.
  -В самый раз,- удовлетворенно констатировал он и потянулся за мясом.
  -Остановись,- сказал Антон.- Негоже без хозяина со стола вкушать.
  -Ешьте, чего уж,- Емелех сделал движение, будто намереваясь выйти.
  Антон тоже сделал движение и, вынув паузер, положил рядом с собой на стол. Оружие так себе, точнее будет сказано, дрянь оружие, ближний бой, даже бронежилет не пробивает, да и зарядов нет, но для устрашения пойдет.
  Емелех вернулся, откушал мясца, хватил стакан, потянулся за вторым, но Волобуев стакан отнял, налил до краев, провозгласил:
  -За доверие,- и выпил, даже не выпил, проглотил.
  Ели и пили много. Антон столько всего пережил за последнее время, что сам не понимал до этого, что же ему не хватало. Оказалось, выпивки.
  Спирт жег биологическое нутро, процессор же наоборот окутывала прохладная, окутывающая неприглядную действительность, мгла.
  -Хорошо сидим, Ледокол, - донесся из мглы голос Волобуева.- Вот слушай еще анекдот. Идут два клоуна по Перегону...
  Анекдотов было много. Антон смеялся часто и охотно, не дослушав до конца. Новый взрыв веселья вызвала попытка Куцего облегчиться через окно.
  -Что ж ты делаешь, ирод, - взмолился Емелех.- Выйди во двор.
  -А может, там клоун, - возразил тот, не прекращая своего занятия.
  -Да какой клоун! Забор заговоренный, таракан не пролезет, не то, что клоун.
  -Вон он, руку тянет! - Возопил Волобуев, Куцый от неожиданности повалился со спущенными штанами с подоконника, вызвав новый взрыв хохота.
  Емелех уже постелил на полу, и Антон начал было уже приподниматься от стола, но тут перед ним оказалась непочатая бутыль, и Волобуев как бы невзначай спросил:
  -Ну что, Ледокол, слабо меня перепить?
  Великан смотрел хитро, как-будто и не пил до этого вовсе. "Что он, гад, на пол что ли выливал?" - подумал еще Антон. "Убить его мало за напрасный перевод ценного продукта". Пить было нежелательно, ночь коротка, набраться силенок не мешало, а не утомительные марафоны устраивать, после которых еще и голова треском трещит.
  -Наливай,- кивнул Антон, и силач стал наливать.
  "Я тебе покажу ледокол", - решил он. И показал.
  Он плохо помнил, что было после этого. Он даже не помнил, как пил. Спустя какое-то время какой-то посторонний грохот привел его в себя.
  Он обнаружил себя задумчиво сидящим с куском мяса в руке, причем по необъятности последнего надкуса было видно, что кусал явно не он. Напротив стояла пустая бутыль, а еще чуть подалее на полу растянулся и богатырски храпел Волобуев.
  Будто ждавший этого момента и появившийся неведомо откуда, Емелех пытался поднять силача. Ощущалось, что работку он выбрал себе не по силам.
  Антон встал, вскинул Волобуева на плечо и спросил:
  -Куда его?
  -Да на второй этаж, - охотно ответил Емелех. - Там вам удобнее будет.
  Недобрый огонек сверкнул вдруг в его глазах, но сам старик выглядел веселым, даже озорным. Таким он не нравился Антону даже больше, чем угрюмым, но он сделал вид, что настолько пьян, что уже ничего не замечает.
  -Показывай дорогу, дед, - и он пошел вслед за Емелехом по ржавой лестнице наверх.
  -Притомился, воин? - Ворковал шаман. - Пришла пора и отдохнуть.
  Когда Антон покачнулся, Емелех его участливо поддержал:
  -Не зашибся?
  -Не зашибся, не зашибся, - проворчал спецназовец. - Понастроил тут, тебе б только на бубне стучать.
  Они поднялись в темную каморку с маленьким окном и с одной единственной панцирной койкой. Антон довольно грубо свалил на нее силача. Потом рывком вытащил из-под него подушку, бросил на пол и упал сам.
  -Покойной ночи, ребятки, - пропел шаман и притворил дверь, которая при этом даже не скрипнула.
  -Тебе того же, папаша, - пожелал спецназовец. - Не кашляй.
  Он прислушался, надеясь услышать шаги или скрип лестницы, но не услышал ничего. Ему показалось, что шаман никуда и не уходил, а продолжает стоять у двери, затаившись и терпеливо ожидая, пока они уснут.
  Утонченный, как у барса, слух позволил различить спецназовцу некий тонкий писк, живо напомнивший ему шум пневматики, и тотчас шаги шамана донеслись уже снизу, с первого этажа.
  Все это еще больше не понравилось Антону, и он твердо дал себе зарок, что в этом доме он спать точно не будет.
  На первом этаже еще немножко покряхтел шаман, а потом вдруг донеслись тихие нежные звуки. Емелех тихо перебирал струны гуслей. Пальцы едва касались струн, этакие порхающие бабочки.
  Антон увидел их. Цветное облачко вилось над зеленым лугом. Спецназовец лежал навзничь на траве, покусывая зубами травинку.
  "Однако заснул", - понял он. - "А бабочки как на Земле". Просыпаться отчаянно не хотелось, но спецназовец всей кожей вдруг почувствовал, что если сейчас не проснется, то не проснется никогда.
  Он дернулся, но сон был словно кисель - тягучий, прилипчивый, он не хотел отпускать. Одновременно, что-то темное развевающееся парило над ним, опускаясь все ниже. Антон почувствовал удушье, и сердце его начало замирать. Он с изумление понял, что умирает. Умирает не как другие киборги Фалкона, а как удушенный взрослым кобелем котенок.
  Внезапно в голове словно открылась дверь, и чей-то голос приказал, не громко так, но таким тоном, что нельзя было не подчиниться:
  -Встань!
  От этого негромкого голоса, не похожего на другие, по телу словно воткнулись тысячи иголок, заставляя вскипать уже останавливающуюся кровь, и Антон выдернулся из сна, словно зверь уже угодивший в капкан, но которому повезло вырваться.
  Он очнулся в знакомой каморке под звук богатырского храпа Волобуева и увидел склонившуюся и протягивающую к нему руки фигуру Емелеха. Антон рывком оказался на ногах. Шаман отдернул руки от спящего.
  -Не спите? - Свистящим шепотом осведомился Емелех, глаза его горели в темноте красным.
  -Не спим, - грубо ответил Антон. - Шел бы ты отсюда, дядя.
  -Спите, сынки, - кивнул головой Емелех.- Не буду вам мешать.
  Он снова вышел за дверь и будто в вакуум канул. Ни единого звука не донеслось снаружи, кроме тонкого, на грани слышимости, писка.
  Антон не стал ложиться, минул мирно храпящего Волобуева (вот ведь спит, хоть глотку режь, только не буди!) и рывком распахнул дверь. За ней было пусто. Ржавая лестница круто уходила вниз, погруженная в чернильную темноту.
  Антон неслышно спустился и проделал это не менее ловко, чем проклятый шаман. Куцый и конь дрыхли в обнимку, на мониторе искина светились одни пунктиры, указывая на то, что тот полностью отключился, и идет релаксация.
  Старика нигде не было. Антон подумал, что тот вышел на улицу, но потом увидел открытый люк подпола.
  В подвал вела вертикальная железная лестница с острыми, словно бритва перекладинами. Антон взял со стола тускло светящую керосиновую лампу и начал спускаться.
  Лестница оказалась короткой, метра два, но когда спецназовец ступил на земляной пол, ему показалось, что он попал в другой мир. Подвал был просторнее даже, чем комната наверху. Вполне вероятно, он простирался под землей гораздо дальше забора.
  Слабый свет лампы освещал длинные стеллажи, уставленные бутылями с неким раствором, покрытыми толстым слоем пыли. Во многих бутылях плавали неразличимые в этой мути предметы.
  Спецназовец взял одну бутыль и, с силой протерев пыль, взболтал. В растворе, словно черви всплыли разбухшие белые пальцы, и он поспешил вернуть страшную находку на место.
  Он углубился между полками и здесь неожиданно наткнулся на платяной шкаф.
  В верхнем отделении аккуратно стояли книги, многие с торчащими закладками, захватанные толстыми грязными пальцами. Зато в нижнем отделении лежала небрежно сброшенная монашечья сутана.
  -Нашел-таки,- скрипучий голос заставил его обернуться.
  Емелех стоял у подножия лестницы, сжимая в руках огромный топорище с двумя отточенными широкими лезвиями, развернутыми наподобие зловещей бабочки.
  Спецназовец поднялся.
  -Здорово, веселый монах. Чего же ты не смеешься?
  -А мы сейчас вместе посмеемся, - пообещал Емелех по обыкновению без тени улыбки.- Сейчас отрублю у тебя пальчики да засолю в кадке. Очень я это дело уважаю.
  -Похоже, ты сегодня уснешь голодным.
  Внезапно дом содрогнулся, словно живой и с потолка посыпался всякий мусор.
  Потом в голос закричал Волобуев, как если бы столкнулся не только с чем-то смертельно опасным, но и непонятным, а может, и ужасным. В голосе было изумление, совершенно богатырю не свойственное.
  Антон так этому удивился, что прозевал начало атаки, ухватив лишь конец, когда Емелех уже нанес удар. Вообще-то холодного оружия спецназовец не опасался. Он сразу ушел в сторону, пропуская мимо блестящее лезвие, и дал пинка в голову Емелеху.
  Удар почти опрокинул монаха навзничь, но тот, вопреки законам гравитации, вдруг выпрямился и снова оказался на ногах. При этом над ним возник и сразу исчез слабосветящийся нимб.
  -Однако и святые нынче пошли,- поразился Антон.
  -Заткнись, - проговорил Емелех.- Не богохульствуй.
  Он ударил слева, потом справа, смахивая со стеллажей посуду, вместо того чтобы точно также смахнуть спецназовцу голову.
  -Ловкий ты, воин, - уважительно сказал Емелех. - Посмотрим, вкусный ли.
  Это походило на нескончаемый нелогичный кошмар.
  Уворачиваться от разящих ударов становилось все трудней. Емелех сменил тактику и тыкал топором, увенчанным почти полуметровым острием, словно шпагой.
  Антон укрывался за стеллажами и ронял их на Емелеха, но ни разу не попал, тот уворачивался от них с немыслимой для его комплекции скоростью. При этом всякий раз за его спиной возникало непонятное свечение.
  У самого платяного шкафа Антон споткнулся (или сделал вид, что споткнулся, он уже и сам не понимал, что делает специально, а что нет). Емелех с торжествующим криком бросился к нему и махнул топором.
  Антон упал на спину, наблюдая, как лезвие стремительно приближается к его лицу. Когда оставалось сантиметров двадцать, спецназовец выдвинул ящик шкафа, лезвие повстречалось с ним и намертво завязло.
  Емелех дернулся, но лезвие не поддалось. Одним движение Антон оказался на ногах, другим-вырвал застрявший топор. Так как Емелех продолжал цепляться за топорище, он сначала сделал вид, что тянет топор на себя, потом, когда шаман изо всех сил уперся, резко изменил направление движения и саданул его рукоятью под ребра, словно штыком и отшвырнул прочь.
  Емелех пролетел до ближайшего стеллажа и повалился вместе с ним в фонтане разбитого стекла и брызгах спирта. Антон замахнулся топором, увидел выпученные в ужасе глаза.
  -Я не монах!- Истерично закричал Емелех.- Это все он!
  Он скинул халат со спины, открывая взгляду прилипшего к телу огромного, не менее полуметра в длину, омерзительного москита.
  Тот шевелился, поводя хоботом из стороны в стороны и перебирая тонкими ножками, вонзившимися глубоко в кожу жертвы. Спина Емелеха являли собой одну сплошную рану. Сложенные крылья твари напоминающими сутану из черного бархата.
  Пораженный открывшимся зрелищем, Антон промедлил, не зная куда бить, чем тварь сразу воспользовалась. Москит распахнул свои полупрозрачные крылья и быстро поволок Емелеха между стеллажами, колотя его обо все углы.
  Спецназовец бросился следом, но тварь быстро нырнула в незамеченный им ранее земляной колодец. Заглянув туда, Антон разглядел разрозненное многочисленное движение. Целое москитное гнездо. И очень голодное. Это стало понятно, когда твари набросились на голосящего Емелеха и стали жадно рвать на куски.
  Но ему некогда было с этим разбираться, потому что Волобуев орал все отчаяннее. Судя по этим крикам, силачу приходилось совсем не сладко, и Антон бросился ему на выручку.
  Куцый и Иван забились в угол на первом этаже, а Волобуев, не переставая орал на втором. Антон крикнул им, чтобы бежали на улицу, и бросился наверх.
  Он взбежал по лестнице и пинком распахнул дверь. Одного взгляда хватило, чтобы понять, что с самой комнатой что-то происходит. Ее плющило и все не могло расплющить. Потолок то опускался, то вновь поднимался, как-будто ему что-то мешало слиться с полом. Или кто-то.
  Силач держал на себе съезжающий потолок, точно атлант. У его ног лежала смятая в гармошку железная кровать. Антон понял, что произошло. Видно, гигант спал, когда наехавший потолок едва не раздавил его, после чего здоровяку каким то манером удалось встать и поднять его обратно.
  -Ты куда пропал, Ледокол? - возмутился Волобуев.- Не могу ж я его целый день держать. Он ведь тяжелый, Великий К.Г. ему в печенку.
  Антон пристроил рядом монашью секиру, принявшей на себя часть тяжести.
  -По команде выскакиваем в окно, - сказал он.- Не то эта штука нас раздавит.
  -Куцый ушел?- Ворчливо спросил силач.
  Антон сказал, что да, немало удивившись про себя, что Волобуев в такой момент интересуется судьбой совершенно чужого ему человека. В очередной раз он убедился, что совершенно не знает своих попутчиков.
  -На счет "три", - скомандовал он.- Три!
  Волобуев рванул, словно разбушевавшийся вепрь и вышиб окно. Снизу донеслись его возмущенные ругательства, когда он понял, что спецназовец его обманул.
  Антон тем временем кинулся не в окно, а в дверь.
  Неимоверная тяжесть начала неуклонно гнуть секиру, сразу стало понятно, что долго она не протянет.
  Антон обрушился по степеням вниз и кинулся к притолоке, где имелся небольшой монаший складень. Открыв его, он, расшвыряв в стороны толстые кошеля с гремящими монетами, и схватил хрустальный шар, спрятанный монахом в самый угол, что подтвердило подозрения, что шарик не простой.
  В это время каленая сталь секиры исчерпала запас прочности и сломалась. Уже ни с чем не сдерживаемый потолок ухнул вниз. Вместе с ним обрушился весь второй этаж, сминая лестницу и складной стол.
  Все это спецназовец видел уже в прыжке.
  Едва он выскочил в окно, как мимо него с рокотом просвистел упавший потолок и крыша здания.
  Метаморфозы с домом продолжали происходить.
  Второй этаж уже сложился с первым, но движение не прекратилось, и стал двигаться сам дом, погружаясь в землю. Некоторое время в глубине квадратной ямы продолжала виднеться крыша, потом сбоку на цепях выволокся стальной лист с пластом дерна, который плотно прикрыл отверстие, как-будто его и не было.
  Забор тоже исчез, и люди оказались на неприглядном обдуваемом всеми ветрами пятачке.
  -Великий К.Г.!- ругался Волобуев.- Не мог подольше потолок подержать. У нас же все оружие, все припасы уплыли.
  Он недоуменно уставился на шар в руках спецназовца.
  -А это что за хрень у тебя, Ледокол?
  -Позаимствовал у веселого монаха, - пренебрежительно сказал он.
  Волобуев целую вечность набирал в грудь воздуху, чтобы заорать:
  -И ты взял эту хрень вместо оружия?
  
  
   2 2.
  С Л А В Н Ы Й Г О Р О Д А Х А Н Г А Р А Н
  
  В воротах города их остановила стража из пяти янычар во главе с начальником стражи, вооруженных ятаганами и тяжелыми медными щитами. У старшего имелся еще и меч.
  -Откуда идете? Сколько вас?- Спросил офицер, важно покручивая длинный черный ус, как будто не видел, сколько их, но Шарагд - дело тонкое, раз начальник, то должен надувать щеки.
  Каждый суслик-агроном, пришла на ум поговорка. Если бы еще знать, что такое суслик.
  Антон ответил, что их четверо вместе с конем и идут они из Барража.
  -И где же ваш товар? - подозрительно поинтересовался офицер.
  -Продали! Теперь вот хотим отдохнуть перед дорогой домой.
  -Продали? И налога не платили!- возмутился офицер.
  -Некому было! Теперь мы готовы заплатить! - поспешил успокоить Антон, доставая и протягивая мерочек с толченым золотом.
  Офицер торопливо развязал его, и глаза его алчно загорелись. Он поспешил спрятать "налог" за пазуху.
  -Если имеете огнестрельное оружие, можете выбросить его за ненадобностью - город и окрестности находятся под влиянием нейтрализующего поля,- сказал офицер и прикрикнул:- Отворяй ворота! Лишние рты прибыли в наш славный город, да продлит Великий К.Г. его годы.
  Широкие хлопающие и лязгающие воротины приоткрылись ровно настолько, чтобы впустить вновь прибывших. После чего их наглухо захлопнули, и не только захлопнули, но и заперли на тяжеленный кованый засов, который затем прикрутили к опорной башне стальной проволокой.
  -Дозволено ли мне будет спросить вас, любезный,- учтиво обратился к офицеру Волобуев,- кого вы так опасаетесь?
  -Дозволено вам не будет,- не менее учтиво ответил тот.
  -Это я к тому, что мы с моим другом Ледоколом могли бы избавить ваш славный город от любой напасти. Естественно, за деньги.
  -Ты смотрю, крут, дружище, - недобро сощурился офицер.- Может, ты из лихих людей? Не поступили ли мы опрометчиво, впустив тебя в наш славный город? Может, нам стоит проверить тебя, залив в пасть расплавленного олова?
  Антон поспешил вмешаться и развести стороны. Разве что "брэк" не крикнул.
  - Какого К.Г. ты вздумал в охрану набиваться? Тебе что золота мало?
  -Извини, Ледокол!- тот примирительно развел руками. - Привычка. Всю жизнь мочил за деньги, не могу отвыкнуть.
  Самое время расстаться с такими мочиловами, подсказал Иван. Антон и сам знал, но все оттягивал момент. Привык он к ним.
  Они дошли по узкой улочке до небольшой площади, по обыкновению превращенную в стихийную торговую точку. И он решил, пора.
  -Ну, все, судари, я провел вас через Перегон, здесь наши пути-дорожки расходятся! Золотишко у вас есть, с голода не помрете, так что желаю удачи!
  Он пожал руку Куцему, ответившему довольно растеряно, потом Волобуеву. Здесь вышла небольшая заминка, когда он хотел забрать свою руку обратно, силач руку задержал.
  -Что это значит?- нахмурил он брови.
  Волобуев спокойно посмотрел на него и ответил:
  -Да, ты провел нас через Перегон. И золотишко наше не отнял, спасибо. И жить нам с ним осталось ровно столько, пока мы не решим расплатиться в трактире.
  -Почему?
  -Как засветим рыжье, нас ночью и зарежут.
  -Что ты этим хочешь сказать? - Опешил Антон.- Ты ведь этим хочешь что-то сказать, верно?
  -А то!- важно произнес Волобуев. - Хоть мы и прошли Перегон, наш караван не распался, и главным у нас остаешься ты.
  - И что мне с вами делать?
  -Куда ты, туда и мы!
  -Это может быть опасно!- честно предупредил Антон.
  -Поодиночке все одно пропадем.
  Спецназовец продолжал колебаться, но неожиданно за предложение Волобуева вступился Иван.
  -Здоровяк может сгодиться! Не тебе одному меня на горбу таскать! Да и пацан тоже. Где ты будешь Дану Дануева искать? По улице бегать? Пацана и зашлешь.
  -Ну ладно,- сдался Антон.- Только потом не говорите, что я вас не предупреждал.
  Выспросив, где находится трактир поприличнее, Антон со спутниками направились туда.
  Город оказался красив как рождественская игрушка. Каждый дом окружали стены из настоящего камня, украшенные цветными мозаиками, сюжет которых ни разу не повторялся.
  То они воспевали подвиги неких рыцарских битв, то бесстрастно фиксировали беспощадность космических баталий. На одной из фресок Антон даже узнал хищные силуэты пресловутых "Сарацинов".
  На другой - ему померещилась конструкция Суперклетки, но это оказалась картинка из жизни коллективных бань.
  Вдоль заборов тянулись нескончаемые импровизированные прилавки, и Антон непроизвольно замедлил шаги, пораженный, потому что у ближайшего прилавка стоял живой мегалак.
  Толстое кольцо было вдето ему в нос. К кольцу крепилась не менее толстая цепь, в свою очередь, трижды обернутая вокруг столба и запертая на замок.
  Маленький жилистый торговец отпер замок и заставил мегалака тащить мешок с мукой, удерживая его одной рукой за цепь, а другой стегая плетью и прикрикивая:
  -А ну пошевеливайся, тварь!
  -А я и не знал, что у вас тут рабство,- сказал Антон Волобуеву.
  -У нас тут все есть,- обиженно протянул тот.- Ты говоришь так, будто сам не отсюда.
  -Я не отсюда,- поправил Антон.- Я сюда. Будь добр, не неси коня головой вниз.
  На базаре они встретили еще с сотню мегалаков - рабов. Некоторые сидели на цепях, словно злобные псы, и взгляды у них тоже были не из добрых, ненавидящие все и вся, клянущие судьбу-злодейку. Такие особи были готовы на все.
  А некоторые мегалаки приспособились и прекрасно обходились без цепей. Они тащили полные сумки за своими хозяйками, мели улицы, работали возницами при когда-то своих конях. Но все равно это были существа второго сорта. Каждый мог пнуть их, если они оказывались на пути.
  "Вот тебе на", - сокрушенно подумал Антон. - "Пока мы там, на просторах Вселенной долбим друг друга без пощады, уверенные, что примирение невозможно, они тут прекрасно сосуществуют с ахангаранцами".
  Откровенно говоря, он о человечестве думал лучше.
  Наконец Волобуев остановился под вывеской трактира под живописным названием "На том свете" и смачно втянул в себя вкусные запахи, вьющиеся из корчмы.
  Впрочем, на этом прием пищи был собственно закончен.
  Сопровождаемый шумными вздохами гидравлики из-за угла выехал отряд янычар в несколько десятков человек. Все они были в тяжелых вороненых доспехах, на боках коней круглые медные щиты и ятаганы на длинных железных рукоятях. Сами кони, хоть и являлись мегалакскими поделками, но видно, это была более тяжелая модификация, боевая. Броня скрывала их до копыт, и своей тяжелой поступью они сотрясали грунт.
  Впереди отряда скакал тучный бородатый мужчина в золотой чалме и золотом же парчовом халате. На ногах остроносые золотые чувяки. Видно, большой эстет и любитель золота.
  -Кто это?- Спросил спецназовец у ближайшего горожанина.
  -Фонарщик!- глухо ответил тот, и Антон понял, почему он так невнятно говорит: когда горожанин повернул заросшее волосом лицо, он узнал, что разговаривал с мегалаком.
  -Понятно!- протянул он, хотя ничего не было понятно, что за Фонарщик и чем вызван столь мощный эскорт.
  "Первый в истории человечества разговор с мегалаком состоялся", - грустно констатировал Антон. В нос мегалака было вдето кольцо черного цвета.
  Продолжив расспрос у мегалака, он горько об этом пожалел, тот посмотрел на него как на тварь ползучую и повернулся спиной словно к пустому месту.
  Тогда Антон спросил об этом у простого горожанина, без волос на морде.
  -Наместник Амира хан Яндырбец! - пояснил тот.
  -Почему Фонарщик?
  Глаза горожанина округлились:
  -Ты что идиот?- и он тоже поспешил отделаться от странного собеседника.
  Эскорт наместника беспрепятственно минул большую часть площади. Еще бы. Они скакали так, как если бы были одни. Горожане с воплями еле успевали уносить ноги.
  Внезапно с истошным криком тонкая фигурка бросилась наперерез, и кортеж встал. Хотя если бы лошадки были живые, опрометчиво выбежавший человек был бы растоптан.
  С окружающими людьми произошла обратная метаморфоза. Все рванули обратно, поглазеть, кто-то это там осмелился вылезть пред светлые очи наместника.
  Вокруг быстро стала нарастать толпа зевак. Одна из женщин стояла на пути отряда, мешая ему проехать.
  -Вот дура! Они ж ее затопчут!- воскликнул Куцый.- Кто эта женщина?
   -Молодуха,- ответили ему.- Как водится, Фонарщик мужа у нее забрал или ребенка. Вот она с горя умом и поехала.
  Обстановка накалялась.
  Янычары не пускали женщину, но каким-то чудом ей удалось втереться между всадниками и припасть к ногам наместника. С выражением величайшей брезгливости на холеном лице Фонарщик отпихнул ее, и она едва удержалась на ногах.
  Дальше произошло вообще невообразимое. Дамочка оказалась с характером и плюнула в хама. Конечно, не попала. Где наместник и где она. Всадник возвышался над ней на пару метров с гаком.
  Но сам факт наместника настолько взбесил, что он жестом остановил ринувшихся янычар, решив лично наказать выскочку.
  Хан красиво выехал из-за спин охраны, медленно разворачивая камчу. Женщина даже не шелохнулась, видно решив, будь что будет.
   Бандит замахнулся на нее и замер: не мудрено - между ним и молодухой затесался какой-то здоровяк. Антону стало интересно, кто это еще осмелился заступить дорожку хану, его, как и всех вокруг охватил азарт.
  И вдруг холодок пробрал его между лопаток. Здоровяком был Волобуев. Каким образом так быстро он оказался в центре скандала, так и осталось загадкой. Самое главное, зачем он туда влез?
  Теперь это становилось не существенным. Толпа, как и он сам минуту назад замерла в ожидании драки. И судя по всему, ждать оставалось недолго.
  Спецназовец сунул котомку со своей долей золота Куцему и стал лихорадочно пробираться сквозь образовавшийся затор из человеческих и нечеловеческих тел, лезших поглазеть и не желавших никого пускать вперед.
  Фонарщик приказал одному из янычар убрать с пути неожиданно возникшее препятствие.
  Тот объехал главаря и направил коня прямо на человека. Волобуев увернулся с необыкновенной для несведущего человека грацией, Антон не удивился, он видел его в драке. И тогда идиот янычар не нашел ничего лучшего, как хлестнуть здоровяка камчой.
  Камча: плеть тройчатка со свинцовыми бляшками на конце угодила Волобуеву по голове, и он от ярости озверел. Спецназовец понял, что у него осталось в запасе пара секунд.
  Он лез уже в первых рядах, но в них состояли одни здоровяки, которые завоевали свое место, и сдвинуть их не было никакой возможности.
  Когда всадник хотел ударить второй раз, Волобуев перехватил удар одной рукой, другую засунул под седло - и вздернул наверх янычара вместе с седлом.
  После чего крутанул, да и запулил куда-то в толпу. Люди с воплями расступились и янычар, громко бренча доспехами, рухнул на хорошо утоптанную землю. Шлем его свалился, открыв покрытое жесткой щетиной морду. Мегалак!
  Антон понял, что Волобуев только что подписал себе смертный приговор.
  Он толкнул стоящего перед ним мужика, но тот зло отпихнулся локтем. Спецназовец увидел, как три всадника пошли на Волобуева цугом, вдарил пудовым кулаком мешавшего ему мужика, который с криком " Еш твою меть!" осел вниз, освобождая, наконец, дорогу.
  Янычары уже обнажили мечи, уже замахнулись. Волобуев не отступал, только оглядывался, чтоб такое схватить в руки, но вокруг были только жадные до зрелищ лица, и, наверное, даже такому здоровому человеку пришел бы неминуемый карачун, если бы в этот в этот момент, матерящийся спецназовец, наконец, не продрался сквозь толпу и не врезался в бок крайнему коню.
  Строй смешался, направление атаки сбилось. Спецназовец подбавил еще суеты, опрокинув одного из коней рывком за ногу. Толпа бросилась врассыпную.
  Антон еще успел заметить, как его давешний собеседник, мегалак с черным кольцом, деловито перерезает горло упавшему соплеменнику, и в тот же момент разбегающаяся толпа повлекла его за собой.
  Неизвестно, чем бы закончилось, потому что янычары хищными акулами ввинтились в толпу, разобрав меж собой Волобуева и Антона, но в это время раздался длинный протяжный рев трубы и в толпе в ужасе закричали:
  -Нападение! На город напали!
  И все кинулись врассыпную. Фонарщик задергался, было видно, что он отчаянно трусит, хотя было не понятно, кто напал. Он собрал свой пощипанный отряд и ускакал прочь.
  Толпа хлынула по улице, и они побежали вместе с ней. Люди бежали целеустремленно, и очень скоро оказались перед городской стеной. Тут тоже были ворота, но другие, выкованные в виде массивных решеток.
  За ними виднелся мосток через ров и небольшая часть дороги, на которой замер всадник. Толпа охнула и поддалась назад.
  Сверху со смотровой башни закричали:
  -Глядите, Мертвый всадник!
  Толпа разом стихла, застыла, загипнотизированная завораживающим зрелищем. Мегалакский механический конь стоял совершенно убитый. Было видно, что он долгое время скакал во всю мощь и изрядно подсадил всю свою энергетику.
  Его шатало. Одна нога была вывернута в другую сторону, но он этого не замечал.
  Всадник на нем был страшен. Антон сразу его узнал. По увечьям. Обрубок человека незащищено свисал с седла вперед. У него не было ни рук, ни ног, единственное, что не позволяло ему упасть, были ремни из сыромятной кожи, которыми он был привязан к коню.
  В спине Икку торчал арбалетный болт, сидящий плотно, вверченный глубоко и смертельно.
  В толпе были уверены, что это труп, поэтому, когда Икку вдруг дернулся, многие истошно закричали.
  Колдун, почуяв близость людей, крикнул:
  -Спасите!
  -Ступай прочь, Мертвый всадник! - крикнули янычары ему с городской стены.
  -Я живой!- снова крикнул Икку.
  Может, все бы и обошлось, но ему вздумалось открыть свои вырезанные глаза. Казалось, ими смотрит сама бездна.
  -Да стреляйте же в него! - истошно завопили голоса, и именно из-за них, даже без команды офицера сарацины разрядили несколько арбалетов.
  Несколько болтов ударил в коня, не причинив ему особого вреда, а один хорошо как по маслу вошел в грудь несчастного калеки.
  -О Великий К.Г! - выдохнул Икку и, собрав последние силы, крикнул. - Бойся Каина в городе цветных витражей! Веруй в нарисованное, ибо это тебя спасет!
  -Убейте его! - раздалась команда.
  Несколько янычар на стенах вновь взвели арбалеты и спустили тетивы. Болты пронзали тело колдуна, губы его шевельнулись перед смертью, и теперь уже покойник повис на ремнях, весь утыканный стрелами.
  Антон, наученный читать по губам, прочел последние слова несчастного, которые его поразили.
  Икку сказал:
  -Кроты, опять к вам на верстачок?
  И улыбнулся.
  Конь обреченно поволок покойника к воротам. Стрелы бились об него с металлическим звуком.
  Женщины пронзительно завизжали, нагнетая и усиливаю панику и возникшую следом давку. Сбросившая оцепенение толпа понеслась прочь. Спецназовец едва успел ухватить Ивана, а Куцый вцепился в Волобуева, только так он смог не потеряться. Толпа пронесла их через несколько улиц, люди были снедаемы одним желанием, оказаться подальше от ворот, пока в каком-то проулке им не удалось оторваться от массы бегущих.
  К ним подошла молодая раскрасневшаяся женщина и смиренно поблагодарила за помощь. Теперь она совершенно не походила на ту безрассудную особу, осмелившуюся выступить против самого хана. Как оказалось, она все время держалась за ними, чтобы сказать теплые слова.
  -Как вас зовут, сударыня? - Спросил Антон.- И как вы осмелились на такой поступок?
  Женщину звали Марией. Мужа у нее Фонарщик забрал сразу после свадьбы.
  -Зачем?
  - Наместник у нас большой выдумщик. Он развлекается тем, что мучает и убивает людей.
  -Бывают же уроды! - сказал Куцый.
   Антон спросил, не знает ли она, где можно переночевать уставшим путникам.
  - Мой тесть держит большой дом и постояльцев пускает. Только плати и живи, сколько хочешь. У меня деньги кончились, он меня и выгоняет. Чего я к Фонарщику пошла? Некуда мне идти. Только на панель. Я и подумал, пусть лучше Фонарщик убьет.
  -Тесть с тебя деньги дерет? Вот падла! - сказала Волобуев, и Антон был с ним солидарен, хотя и не в столь жесткой форме.
  -Дерет в три шкуры! - подтвердила она.- Хотя один оставаться боится до смерти. Он вдовец. У него пять дочерей, пять девок. Вот он за постояльцами хочет отсидеться в случае чего. По ночам здесь неспокойно.
  -Одни девки! - Загорелся Волобуев.
  -Волобуй, - тихо приказал Антон, - молчать!
   Мария споро шла впереди и мужчины невольно загляделись на ладную фигуру, которую не могло даже скрыть просторное платье. При ходьбе она натягивалось на крутых бедрах, обтягивало груди.
  Антон перехватил масленый взгляд Волобуева и почувствовал укол непонятного чувства.
  Ревность, пояснил Иван. Слишком много атавизмов в тебе оставили твои создатели, дружок.
  -Неужто тесть не подкатывал к тебе, Маша? - поинтересовался Волобуев, на что она ответила с милой непосредственностью, что было пару раз, когда она не смогла отбиться.
  -А у вас не найдется немного денег для меня? Я отработаю, - взмолилась Мария.
   -Найдется,- ответил за них кто-то, и все очень долго соображали, пока до них не дошло, что вслух заговорил конь, коверкая слова и с чудовищным акцентом.
  -Ты лучше не разговаривай, а пиши, - посоветовал Волобуев. - А то у тебя акцент какой-то лошадиный.
  Мария привела их к просторному двухэтажному дому на окраине, скрывшемуся за стеной, украшенной идиллической пасторалью. Лужайка, пастух, стадо. Все как положено. Только стадо было динозавров, а у пастуха рядом со свирелью висел галакс.
  "Какой рисунок и кого спасет?" - подумал Антон, вспомнив слова Икку.
  И как что - то там нарисованное, пусть даже важное, батальное, кого - то может спасти?
  Хозяин, седой пузатый мужчина по имени Атанас, сам вышел к ним. Он уставился на невестку, и во взгляде смешались похоть и ненависть оттого, что недостойная тварь не дает ее насытить.
  -Опять приперлась, а мы вас не ждали!- прикрикнул он.- Плати или убирайся, тебе сказано!
  -Мы заплатим!- с этими словами Антон протянул еще один мешочек с колотым золотом.
  Он заметил, что ни Волобуев, ни Куцый не торопились расстаться со своей долей, а, получается, платил везде только он. Впрочем, он подготовил и наколотил достаточно мешочков.
  Атанас жадно схватил мешочек, увидел, что внутри, и мешочек непостижимым образом исчез прямо у него в руках, сгинул.
  -Глядите у меня! - предупредил он. - Не перепортьте моих девок! Яйца поотрезаю! Вот эту имейте, если есть охота! - он указал на Марию.
  Антон еле успел придержать Волобуева за рубаху. Причем, здоровяк торопился не к девушке, как было указано, а к Атанасу, и совсем не для того чтобы поблагодарить за теплые напутствия.
  Дочери Атанаса, действительно, были любо-дорого поглядеть. Они даже поспорили с Волобуевым. Антон считал самой красивой белокожую и светловолосую Дашу. Но по настоящему волновала его только Мария. До сих пор перед глазами стояла картинка, как она шла по улице в развевающемся платье. Волобуев глаз не отрывал от Глаши, грудастой, задорной.
  -Какие сиськи!- Восторженно орал он, вызывая явное неодобрение Атанаса.- Даже кашу не буду есть, че время терять!- И... заснул с ложкой в руке.
  Антон помог еще ему добраться до койки, потом сел ремонтировать копыта Ивану. Была уже глубокая ночь, и конь уже мог передвигаться без посторонней помощи, когда скрипнула дверь, и в каморку вошла Маша в накинутом на плечи полушубке.
  -Ты чего не спишь?- Грубовато спросил Антон, откровенно говоря, он не знал, как себя вести.
  -Не спится,- так как он сидел на раскиданной постели, девушка опустилась рядом с ним.- Ты такой умелый, Антон. Ты, наверное, все умеешь?
  Она неожиданно быстро сбросила полушубок, оставшись совершенно голой.
  -Я видела, как ты смотрел на меня, возьми меня,- она жарко его целовала, и Антон несколько ошалел.
  Потом они упали на постель и, не успел Антон осознать, имеет ли он право на какие-то дальнейшие действия, но Даша была настолько распалена, настолько готова, что он осознал, что уже овладел ею, еще даже не прикоснувшись.
  Она распахнула на нем штаны и помогла ему. А дальше ему уже была не нужна ничья помощь.
  
  Г л а в а 2 3
  Ловушка.
  
  Это была ловушка, Антон не только сам в нее угодил, но и привел за собой Машу. Теперь они стояли, прижавшись к холодной стене в неприметном тупике за базаром, и смотрели на молча приближающихся врагов. Люди были буквально за дувалом, их было много, продавцов, покупателей, здесь же слышались лишь их голоса, и здесь пахло смертью.
  В этот злополучный день Антон хотел разузнать о Дану Дануеве, и шел вместе с увязавшейся с ним Марией, осматривая мозаики, о которых ему не давали забыть слова Икку. Чем- то они его зацепили. Конечно, надо было страдать сильным самомнением, чтобы думать, что они обращены к нему. Скорее всего, они вообще не имеют никакого отношения к реальности. Но была в этом притягательная загадка. Рисунок, могущий кого-то спасти. Понимаю, документ, пропуск там с наивысшим допуском, с личным вензелем Амира, но рисунок! На стене!
  Решив пообедать, они направились к базару, где было много забегаловок, и уже в толчее перед входом, прыткий малый сдернул вдруг цветастый платок с шеи у Маши и стремглав бросился убегать по извилистым запутанным прилегающим улицам. Тут спецназовец решил показать, что и он не лыком шит, и, несмотря на протестующие крики попутчицы, кинулся в погоню.
  Так они и оказались в проклятом тупике, где Антон, наконец, изловил паршивца и отнял шаль. Он собирался задать взбучку парню, когда за спиной раздался грубый голос:
  -Нехорошо маленьких обижать.
  Их было пятеро. Мало того, это были не люди. Мегалаки. Все по обыкновению чуть выше человеческого роста, здоровые как кони. Один держал в руках снаряженный арбалет, четверо были вооружены кистенями и широкоперыми ножами.
  Арбалетчик дал вору монету, тот было возмутился:
  -Две обещано было. Добавить надо.
  -Сейчас добавлю,- пообещал мегалак и выполнил обещанное, дав ему в зубы практически без замаха, но звук бы такой резкий, что стал ясна сила удара, а парень взвыл и кинулся наутек, сжимая окровавленный рот.
  Маша в страхе жалась к спине Антона.
  Он стоял, готовый при первой же реальной угрозе перейти в боевой режим, но тут что-то произошло. Мегалаки вдруг уставились на него, причем так внимательно, что словно окаменели. Сцена напоминала кадр из дешевого боевика, когда вооруженные до зубов противники замирают перед боем на кажущиеся бесконечными минуты.
  Но в этом случае было не так. Мегалаки действительно не делали красивой паузы, эти животные не были способны на красивые жесты, насколько мог судить Антон по воспоминаниям Воронина. Они его рассматривали, словно увидели нечто, что не могли понять.
  -Ты не человек!- сказал стрелок с арбалетом, видно он верховодил в группе.
  -Ну и что дальше?- Теряя терпение, спросил Антон.
  Ему никто не ответил. Мегалаки повернулись друг к другу и оживлено засвистели на своем ультразвуковом языке.
  Модернизированный гипофиз спецназовца смог уловить лишь отдельные слова. Мегалаки несколько раз повторили имя Олаф.
  Потом как по команде свист прекратился, и они опять уставились на людей. От их взглядов Маша вцепилась в Антона, и он почувствовал ее ногти сквозь рубаху.
  Во взглядах сквозило новое чувство, значение которых он не понял. Он лишь понял, что нападать они не будут. Не будут и все. Он и сам не понял, почему в этом так уверен.
  Стрелок резко убрал арбалет, сунув его под полы черного просторного плаща, повернулся и пошел прочь. Остальные последовали за ним. Шаги затихли. Они стояли в пустом проулке, и лишь базар продолжал шуметь за дувалом, не подозревая, что тут могла лежать целая куча трупов.
  -Кто такой Олаф?- спросил Антон.
  При упоминании имени Даша впала в панику.
  -Это самый кровожадный бандит в городе,- шепнула она.- Его все боятся. А что они хотели?
  -Я бы тоже хотел это знать, - процедил Антон, он сомневался, что мегалаки единственно не тронули его по причине, что он был киборг.
  Мегалаки во время войны резали всех, и киборгов в том числе. Ротами вырезали. Здесь было что-то другое. Но что?
  Рисунок спасет тебя в городе цветных витражей, вспомнились вдруг слова, но вокруг тянулись только серые дувалы.
  
  Куцый c Волобуевым тоже должны были попытаться разузнать про Дану Дануева. Вернее, Куцый должен был аккуратно поспрошать, пока здоровяк бы его прикрывал. На деле парнишка никак не мог дождаться с утра Волобуева. Тот намертво закрылся в своей каморке, откуда доносилось мощное пыхтение, сопение и куча других звуков.
  Периодически из комнаты выскакивала одна из дочерей Атанаса, но тотчас заскакивала другая, и все возобновлялось по новой.
  Ледокол давно ушел, и Куцый вполне обосновано опасался, что за срыв задания достанется ему, как более слабому из провинившихся.
  Такое частенько практиковалось в его семье. Когда старшие портачили, батька всегда лупил его, для профилактики. Потому что старшие могли в ответ и батьке съездить.
  Куцый вздохнул. Пусть, батя, земля будет тебе пухом. И братьям. Вы теперь вместе навсегда.
  Посему Алексис собрался и пошел на поиски один, что было полным нарушением инструкций Ледокола.
  Котомочку с золотишком он припрятал в укромном уголке амбара, за мешками с зерном, взяв с собой лишь небольшой самородок, необходимый для установления контактов.
  Точкой приложения усилий он выбрал трактир "На том свете". Трактир был мерзкий. Грязные гнилые доски на полу, неприятный запах продуктовых отбросов из контейнера, стоящего при входе. Отвратительные проститутки, похожие на бородавчатых жаб. То ли дело килярвы.
  Алексис вспоминал сабельщиц со смесью восхищения и отвращения. Он припомнил, как одна из них соскочила с него в последний момент, и он "выстрелил" ей вдогонку, угодив в выпуклый упругий зад как в мишень. Кстати, ее же потом и грохнул.
  Вопрос трактирщика, толстого, с неопрятными сальными волосами, вернул его к действительности, и он выложил перед ним самородок, испросив, не знает ли уважаемый, где его можно поменять на деньги.
  -И много у тебя таких?- с наигранным безразличием поинтересовался трактирщик.- Я бы у тебя купил.
  Алексис был тертым калачом, прекрасно понимая, что жить ему ровно столько, сколько надо, чтобы привести этого парнишку или его дружков к золотишку, посему сказал, что нет, только один.
  Трактирщик положил на камешек грязный фартук и смахнул в бездонный ящик стойки. Посчитав момент благоприятным, Алексис задал вопрос, для которого и затеял процедуру:
  -Скажи, сударь, а не слышал ли ты о Дану Дануеве?
  И сразу понял, что ошибся. Трактирщик глядел на него зверем. Отслюнявив купюры, он застыл, словно сомневался, отдавать ли их. В это время звякнула дверь, впуская очередного охламона, любителя выпить с утра, и Куцый крикнул, обернувшись:
  -Сейчас, батя, иду!
  Рука трактирщика продолжила прерванное движение и бросила деньги на стойку. Алексис смахнул их и, выскочив на улицу, показавшуюся ему удивительно свежей после только что посещенного отстойника мысленно поблагодарил покойного папашку. Даже с того свету тот помог родному чаду. А иначе нельзя. Род пропадет. Куцего нисколько не беспокоило, что он общается с умершими родичами. А как же иначе, он для них тут старается, а они ему там место держат. Так было испокон веков. Куцый бы сильно удивился, если бы узнал, что где-то в галактике может быть не так.
  Занятый своими рассуждениями, он не заметил, как из дверей трактира вышел неприметный малорослый тип, с фигурой тощего подростка, но со старым сильно поношенным лицом, испорченным еще и застарелым крестообразным шрамом на правой щеке, и на отдалении последовал за ним.
  Он успел уйти довольно далеко от трактира, когда к нему подбежал мальчишка-попрошайка. Алексис ему ничего не дал, не был скаредным, батя так научил, приговаривая:
  -Если всем давать, никто замуж не возьмет.
  Но попрошайка попался приставучий, вцепился в руку. Когда Алексис его отцеплял, тот возьми и шепни:
  -Меня к тебе один человек послал.
  -Какой человек?- Алексис подозрительно оглянулся, и тощий со шрамом на щеке поспешил отвернуться, будто товар изучал.
  -Инга тебя зовет, дурень!
  -Инга! А она что живая?- воскликнул Алексис.
  -Не ори ты так, иди за мной!
  Но Куцый не настолько глуп, опасаясь ловушки, потребовал доказательств. В ответ попрошайка назвал несколько имен, включая Антона. Похоже, не врал. Что Куцый совсем дурак, не знает, когда врут!
  Мальчонка привел его к деревянной полусгнившей хибаре, затерявшихся среди подобных других хибар на кривобокой узой улочке. Указав на дверь, попрошайка сказал:
  -Иди, она уже готовая и ждет!
  -Небось, хочешь, чтобы я денег тебе дал?- ухмыльнулся Алексис.- А вот хренушки тебе!
  -Уплачено, деревня! - презрительно ухмыльнулся попрошайка и был таков.
  Алексис шагнул в короткий коридорчик со скрипящими подгнившими половицами, который привел в единственную комнату, одна стена которой была скрыта занавеской.
  -Есть кто?- спросил он.
  -Я здесь! - неожиданно громко раздался женский голос из-за занавески.
  -Инга?- Удивился Куцый. - А где Кай?
  -Кай погиб,- ответил ему тот же женский голос.
  Он потянулся к занавеске, но был остановлен.
  -Я страшная. Лицо мне изуродовала килярва, кислотой плеснула.
  -Они же саблями дерутся!- удивился Куцый.
  -Значит, мне неправильная килярва попала,- хихикнул голос.
  -Почему ты не заходишь? Ледокол бы обрадовался.
  В темноте опять хихикнули.
  -Боюсь, что при виде меня он бы не обрадовался,- и добавили поспешно, чтобы он что-нибудь не так не истолковал.- Колдуна-то мы не уберегли. Где наш главный караванщик, кстати?
  -В город ушел. Картинки смотреть.
  -Какие картинки?- Насторожился голос.
  -Не знаю. Ледокол не докладывает.
  -Узнай, милый. Для меня. Я тебя потом отблагодарю. А ты чего поделываешь? Гуляешь, значит?
  -Почему гуляю?- обиделся Алексис.- Мне велено про Дану Дануева узнать.
  -Да ну?- в голосе на мгновение мелькнуло напряжение. - И что же ты узнал?
  -Ничего пока, но я узнаю.
  -Мне тоже расскажешь, что узнаешь.
  -А зачем тебе?
  -Лежу тут одна, никому не нужна, все одно веселее, так что ты приходи.
  Алексис осторожно потянулся к занавеске, та вдруг дернулась, заставив его инстинктивно убрать руку.
  -Но, но, милый, еще не пора,- опять захихикал голос.
  -А когда пора будет?
  -Скоро на ноги встану. Я ведь рожать могу. Раз Кая убили, значит, я теперь свободная. Ты иди, а то я устала. Просьба у меня к тебе. Ты ведь теперь большой, у тебя теперь взрослые тайны могут быть. Не говори Ледоколу про меня.
  
  Напрасно трактирщик ждал своих трех верных людей, посланных по адресу, куда ушел пацан, давший ему золото. Не он первый приносил ему золотишко из Перегона. Многие знали про разбившийся мегалакский грайв, многие приносили рыжье.
  Но ведь это не правильно, золота не может быть много. И оно должно принадлежать лишь избранным.
  Если золота будет много, то цена на него спадет, а разве это дело.
  В Ахангаране существовала целая сеть скупщиков мегалакского золота. Тот, кто приносил золотишко, рискуя собой, из Перегона обычно исчезал. Ну, вроде не вернулся человек из Перегона совсем, не повезло. А тот, кого видели до того, как он к скупщику попал, не он это был, призрак. Клоун.
  Мало ли клоунов по Перегону шатается.
  А как день начался, морок и исчез. Растворился в чистом воздухе.
  Но в этот раз верные люди подвели трактирщика.
  Уже последний посетитель ушел, вернее он сам выкинул выпивоху, не ворочающего языком, на улицу. Уже и все стаканы протер, а их все нет и нет.
  Другой бы насторожился, но наш трактирщик не таков. Люди больно надежные на дело пошли. У всех ножи, а у одного еще и галакс с коротким дулом. Много они людишек побили, чтобы таких взять роты янычар мало будет.
  Трактирщик задремывает за стойкой, уложив на руки головенку с сальными волосами. И видится ему сон, будто кто-то заходит в дверь и присаживается к стойке.
  Бред конечно, ведь дверь он сам запер.
  Трактирщик засыпает окончательно и, как выясняется, навечно.
  Пришедшая утром служанка истошным визгом переполошила всю небольшую площадь и прилегающие дома. Безголовое тело трактирщика вальяжно развалилось у стены, а голова была надета на дуло прислоненного рядом галакса.
  
  24.
  Олаф.
  
  Когда Антон вернулся, у порога сидел похожий на огромного пса мегалак, свесив до земли длинные волосатые лапы. Шерсть его свалялась, и пах он зверем.
  Антон напрягся, отстраняя Машу, подспудно он ждал чего-либо подобного, мегалаки никогда не останавливаются на полпути, но пришедший мегалак вел себя мирно. При виде спецназовца он встал, оказавшись выше его на метр, и глухо сказал:
  -Олаф будет с тобой говорить.
  -Не ходи!- Вцепилась в руку Маша.
  -Разговор есть,- продолжил мегалак.- Если будешь вести себя тихо, тебя не тронут. Тебе все понятно, человек?
  Антону было все понятно. Он был понятливый.
  Из дверей показался Волобуев, они обменялись с мегалаком недобрыми взглядами. Силач поиграл мышцами.
  -Давно здесь сидит,- пояснил Волобуев.- Прикажешь убрать его, Ледокол?
  -Ты умрешь!- предупредил мегалак.
  Спецназовец остановил их.
  -Я пойду!- заявил он.
  -Я с тобой!- вызвался Волобуев.
  -Пойдет только один!- возразил мегалак.
  -И ты веришь этим тварям? - разозлился Волобуев.
  Мегалак никак на оскорбление не отреагировал. Стоял и ждал. Почему-то это Антона задело. Мегалаки, хоть и твари, вели себя гораздо сдержаннее людей. Может, они действительно сильнее и чуют свою силу?
  Связавшись с Иваном по внутреннему коммуникатору, он велел ему быть наготове, и последовал вслед за мегалаком. Тот шел не оглядываясь, и его уверенная поступь опять задела спецназовца. Почему он обязан бежать за ним подобно собачке на поводке?
  Он поймал на себе несколько взглядов мегалаков-рабов. Казалось, что они чудесно все понимают.
  Шли недалеко, после чего Антона подвели к ничем не примечательной глиняной хибаре. Приведший Антона мегалак внутрь не пошел, постучал, ему открыл тоже мегалак, на перевязи которого висел огромный тесак, которым легко и непринужденно можно было разрубить оленью тушку.
  Второй мегалак вышел, наскоро обыскал Антона, подтолкнул к двери. Антон вошел в каморку без окон, в которой стоял стол и пара табуретов.
  "Стол переговоров", - подумал он.
  -Сидеть!- велел ему мегалак как собаке.
  Сам он остался стоять.
  В каморе имелась еще одна дверь, она открылась, впуская мегалака, который обошел стол и уселся напротив. Мегалак был знаком Антону по толстому кольцу в носу. Это был тот самый, что прирезал собрата во вчерашней потасовке.
  Мегалак был одет во все новое, атласные штаны, с хрустом кожаная перевязь с мечом, на шее брошь с крупным и очень дорогим камнем. Было видно, что он подготовился к встрече. С чего бы это?
  -Здорово, Олаф, - сказал Антон.
  Ему никто не ответил.
  Мегалак промолчал, изучая его выпуклыми глазами, потом прогнусавил:
  -Ничего не хочешь мне сказать?
  -Зачем ты позвал меня?
  -Он не знает!- рявкнул стоящий мегалак.
  Олаф с такой яростью стукнул кулаками по столу, что последний подпрыгнул. После чего испустил короткий с взвизгом вопль в направлении соплеменника.
  Он отработал в таком темпе, что спецназовец не успел уловить точный смысл, но не трудно было догадаться, что Олаф крикнул что-то типа:
  -Заткнись!
  Он уставил на Антона немигающий животный взгляд и спросил:
  -Ты зачем пришел?
  -Это тебя не касается.
  -Зачем ты ищешь Дану Дануева?
  -Ты следил за мной?
  Олаф не ответил. Он ждал ответа на свой вопрос, в упор не замечая встречных, и с ним очень тяжело было разговаривать.
  С другой стороны, такой серьезный парень вполне мог владеть информацией о Дануеве, грех было не воспользоваться. И совсем необязательно было говорить ему всю правду.
  -Дану Дануев продает одну вещь. Я бы хотел ее у него купить.
  Опять вмешался стоящий:
  -Дану раб Фонарщика! Он наш враг!
  На этот раз Олаф не стал ничего говорить, а от души врезал соплеменнику. Удар вылепился страшный, хотя Олаф даже не привстал. Видно что-то с центром тяжести у мегалаков было не так как у людей, и они дрались вовсе непонятно. Второго мегалака после удара буквально снесло с ног и несло до самой стены, в которую он от души вписался, после чего уже полностью умиротворенный сполз на глиняный пол.
  На шум заглянул мегалак с улицы, но быстро убрался, поняв, что Олаф цел. Судя по реакции, босс был крут и частенько лупцевал своих.
  -Где я могу найти Фонарщика? - спросил Антон.
  Он был уверен, что ему никто не ответит, но Олаф ответил:
  -В Голодоморне.
  -Где это?
  Олаф поизучал его выпуклыми глазами, буркнул:
  -Тебя убьют!
  -Тебя это не касается.
  -Это не так.
  -Ты хочешь мне помешать?
  -Ты должен делать, что я скажу. Тебе понятно?
  Антону было ничего не понятно, а когда ему было что-то непонятно, то это начинало его доставать. Посему он полез на рожон, заявив в категоричной форме, что никто ему приказывать не может и, обозвав вдобавок Олафа мегалаком, чего те терпеть не могли, у них было самоназвание, гечеры, что ли.
  Собеседник откинулся на табурете и спросил на повышенных тонах:
  -Ты не понял, приказываю я!
  -А ты еще не понял, мегалак, что мне никто не может приказывать? Я сейчас встану, а ты попробуй меня остановить.
  -Даже если мы отрубим руки и ноги твоим женщинам?- Бесстрастно продолжил мегалак, и Антон внутренне содрогнулся, но никак не выказал этого.
  -Если эта мысль согреет тебя в те минуты, когда я сломаю тебе шею, то, пожалуйста.
  -Не надо,- проговорил Олаф, и Антон не сразу понял, что говорят не ему.
  Сверху посыпалась труха, забухали шаги. Подняв голову, Антон увидел в потолке маленькую дыру. Стрелу чуть не получил, однако.
  Стрелок спустился и буквально ворвался в комнату. Они ожесточенно засвистели с Олафом, но Антон их прервал:
  -Мне в Голодоморню пора.
  -Тебя не звали, тебя не пустят. Тебе понятно?
  Видно, ум человека вызывал у них большие сомнения. Они всякий раз переспрашивали, не надеясь на понятливость.
  -Тогда я пройду силой!
  Он был готов к любой реакции, но все равно оказался неподготовлен. Секунду они молчали, переваривая сказанное, а потом залились мегалакской аналогией смеха, причем, настолько высокочастотной, что невыносимо защипало барабанные перепонки.
  -Я бы на вашем месте так не веселился,- продолжил Антон.- Вы ведь боитесь Фонарщика до смерти. Он ваш смертельный враг, верно? От его янычар вам всю жизнь не пробегать. Висеть вам, весельчаки, на высокой ахангаранской стене.
  При этих словах мегалаки словно захлебнулись своим смехом, также неожиданно резко, как начали, так и закончили смеяться. Видно он задел их больную струну, как и планировал.
   Антон особенно остро почувствовал, что имеет дело не с людьми. У мегалаков не существовало никаких переходов между проявлением чувств, да и между полярными действиями, пожалуй. Моторная деполяризация.
  -У него метка,- напомнил стрелок.
  Антон не любил, когда про него говорили в третьем числе. Тем более, когда говорили что-то ему непонятное. Он так в открытую и заявил.
  Олаф опять коротко рявкнул, и, подчиняясь команде, мегалаки выдавились на улицу, оставив их одних.
  -У каждого здесь есть своя метка, которую нельзя увидеть простым взглядом. Это понятно?- Начал Олаф.
  -Нет,- честно признал Антон.
  -Это понятно,- констатировал Олаф без тени удивления.- Эта метка никем не ставится, она просто есть. Видим ее только мы. У людей метка белая, у нас красная.
   -А у меня какая?
  -У тебя нет никакой метки.
  -Ты же сказал, что у каждого есть своя метка?
  -Не у каждого,- Олаф впервые проявил неуверенность.- У атканларцев нет.
  Он встал и повернулся лицом к стене.
  -Гечерам нельзя смотреть на великих. Атканларцы наши хозяева, мы рабы Атканлара, потому что мы созданы им для войны с человеком.
  -Атканлара давно нет, Олаф! - пробормотал ошарашенный Антон.
  -Все так думают. Если мы поверим тебе, мы умрем.
  -Я не атканларец. Я киборг из атканларской стали!
  -Ты не понимаешь. Ты атканларец, ты бог, ты наш хозяин. Если ты прикажешь, я умру.
  -Мне не нужна твоя жизнь. Мне нужна твоя помощь. В Голодоморне много охраны?
  -У хана около тысячи воинов.
  -Я проберусь туда скрытно.
  -Не выйдет. Фонарщик знает про тебя. Ему все рассказал человек по имени Кристоф. Они тебя ждут. Вся задумка с Дануевым ловушка.
  -Зачем я им нужен?
  -Захватив тебя, они будут управлять нами. Мы пойдем с тобой. У меня наберется пару сотен бойцов, вооруженных не хуже янычар.
  -Двести против тысячи это мало. А мегалаки - рабы? - Подсказал Антон.- Они пойдут с нами?
  -Нет,- отрезал Олаф.
  -Без них не обойтись. В городе их сотни.
  -Это трусливые скоты. Когда я захвачу Голодоморню, я запру их там, пусть подыхают.
  Жаль, подумал Антон. Им можно было найти более удачное применение. С тысячей восставших рабов можно было снести крепость вместе со всем ее содержимым. Но он ничего не сказал.
  
  Домой Антон попал глубокой ночью. За день, прошедший после встречи с Олафом и Юфом (так звали стрелка), надо было успеть многое.
  Он и не предполагал, что так можно ненавидеть. Как в Ахангаране ненавидели Фонарщика и его банду!
  Судя по рассказам, это был настоящий маньяк, не соблюдающий не только законы эмирата, но и поправший все нормы общечеловеческой морали.
  Из Голодоморни он устроил нечто вроде башни ужасов, куда швырял всех попавших под руки мужчин, женщин, детей, все кто попадал под руки во время его жутких ночных рейдов. Оттуда день и ночь доносились крики и стоны.
  Фонарщик насиловал и убивал лично, обожая творить гнусности прилюдно. Наверное, у него окончательно поехала крыша от безнаказанности.
  Так что трудностей при вербовке людей Антон не испытал. Ему сильно помогли женщины, оставшиеся без мужей и создавших нечто вроде сообщества вдов.
  Людям надоело терпеть, и они были готовы на все, чтобы отомстить, хотя Антон счел своим долгом предупредить, что битва будет нелегкой, и многие из них не вернутся. Его мучили сомнения, имеет ли он право распоряжаться чужими жизнями, и даже мысли о неумолимо зреющем на Земле бутоне эти сомнения до конца не развеивали.
  Ночью, когда выключили освещение, развернулись основные события. В трущобном районе Ахангарана начали накапливаться люди, по последним сведениям, их насчитывалось уже около пяти сотен. Пришли не только бедняки, среди обиженных Фонарщиком оказалось много ремесленников и владельцев оружейных лавок, привезших свой товар, так что примерно половина отряда оказалась довольно неплохо вооруженной - мечами, копьями, топорами, сотня имела арбалеты.
  Другая половина запаслась вилами и кольями. Волобуев изъявил желание взять под свое начало этот наиболее уязвимый отряд, но Антон откомандировал его к мегалака. Он не думал, что те выкинут какой-нибудь фокус, их вера была непоколебима, если они вбили себе в косматые головы, что он бог, то уже никаким колом это не выбьешь.
  Его больше настораживало отношение людей. Они не верили мегалакам, и их можно было понять. И они ненавидели друг друга разве что чуть меньше, чем Фонарщика.
  Для предотвращения возникающих недоразумений, могущих перерасти в кровавую междоусобицу, и был приставлен к Олафу Волобуев.
  Вошла Маша, испуганно глянув на доставленные мегалаками для своего бога и сложенные в углу массивные вороненые доспехи.
  -Что с нами будет?- Прошептала она.
  Хотел бы я знать, подумал Антон. Она прижалась к нему, гладила его руки.
  -Ты сильный,- она провела ладонью по буграм мышц.- Ты меня любишь?
  Он без тени сомнения ответил утвердительно. Ерунда, что перед каким-то этапным испытанием, возможно, смертью не врут. Врут и еще как.
  Он хотел выпроводить ее, сославшись на занятость, но она неожиданно завалила его на кровать, и он вдруг почувствовал, что она лежит обнаженным пахом на его животе, тоже голом. И когда она успела раздеться? Тогда он взял за ее ровные горячие ноги и опустил пониже.
  
  25.
  АХАНГАРАНСКАЯ БИТВА, РАЗГРОМ И КАЗНЬ АНТОНА
  
  Накануне битвы Куцый не спал. Дождавшись пока в доме затихнут все звуки, он скрытно выбрался на улицу и припустил со всех ног. Насчет Инги у него были свои соображения. На девушку он обратил внимание с самого начала.
  Но тогда это было несерьезно. Был батя, были старшие братья- мастера по деланью детей, после их гибели, он словно вышел на продуваемое всеми ветрами лобное место. Пусто за ним, холод пробирает.
  Теперь же Инга была свободна. Не страшно, что лицо подпорчено, на лицо Алексис у девок всегда смотрел в последнюю очередь. Инга-девка видная, справная. Нарожает мальцев, восполнится род Куцых.
  Вдохновленный и подгоняемый подобными мыслями, парнишка бежал, не чуя собственных ног и часто спотыкаясь на неосвещенной улице. Добравшись до знакомого дома, вломился без стука.
  В комнате горела лампадка, пламя колыхнулось от сквозняка, дернулась и занавесочка, за которой раздался тяжелый стук, будто вскочил кто-то тяжелый.
  -Инга, ты одна? - спросил Алексис.
  -Конечно, одна, милый!- раздался в ответ безмятежный голосок, другой бы удивился, чего красотка не спит в такую позднотищу, но Куцый был слеп подобно глухарю, токующему и подбирающемуся к самке.- Что не терпится? Какие новости?
  -Самая главная новость это то, что теперь ты можешь не опасаться гнева Ледокола, у него и без тебя хлопот полон рот,- сказал Алексис, подходя к занавеске вплотную и пытаясь прикинуть, где за ней находится девушка.
  -А что случилось?- судя по сильно изменившемуся тону, девушку это сильно заинтересовало.
  - Завтра с утра Фонарщика идем воевать.
  -Быстро же Ледокол решился,- в голосе было недовольство.- Как он осмелился? У наместника целое войско!
  -Мы тоже не лыком шиты. У Ледокола шесть с лишним сотен, да и мегалаки с нами.
  -Вот твари!
  -Ты что, Инга? Они же с нами.
  -С нами?- говорившая поняла, что чуть не проговорилась и сбавила тон.- Ты тоже идешь воевать? А как же продолжение рода? Если тебя убьют, твоя фамилия исчезнет.
  -Я своих не брошу, Волобуя, даже Ледокола, хоть он и вредный, я с ними с самого Барража, а значит и до конца.
  -Дурак!- сожалением проговорил голос и вдруг резко переменил тему. - Хочешь меня? Я же вижу, как у тебя торчит. Можешь обнять меня прямо через занавеску.
  -Почему через занавеску. Я твоего лица не испужаюсь, - храбрился парнишка, сам уже подходил, уже опасливо тыкал руками в занавеску.
  Женщин у него не было ни одной, и это было недопустимое безрассудство с его стороны, последнего в роду.
  -Ну, иди же, я тут прямо за занавеской стою. Я вся мокрая уже!
  Куцый с замирающим сердцем развел руки и стал сгребать ткань в кучу. Почти сразу движение остановило нечто массивное, мало смахивающее на готовую к любви девчонку.
  -Здесь кто-то есть!- крикнул Куцый.
  Он хотел отскочить, но тотчас стоящий за занавеской с силой обнял его. Некоторое время они боролись.Куцый бы вырвался, но тут сзади его ударили по затылку, словно вспышка полыхнула в полутемной комнате, а потом все завертелось и стало окончательно темно.
  
  Шли двумя колоннами.
  По плану, разработанному Антоном, мегалаки наступали со стороны базара, но ни в коем случае не должны были в него входить. Там было слишком тесно от обилия торговых рядов. К тому же, имелось множество неконтролируемых закутков.
  Свой отряд, состоящий из людей, спецназовец вел со стороны трущоб, где они к утру окончательно сконцентрировались. В авангарде шли наиболее боеспособные части: копьеносцы и меченосцы - общим числом четыреста человек. За ними сотня женщин, которым Антон отдал арбалеты.
  Замыкал шествие плохо вооруженный отряд порядка трехсот человек. Они должны были добыть оружие в бою или принять его у павших. Бой обещал быть тяжелым.
  Согласно плану авангард должен был завязать схватку со стражей у ворот Голодоморни. Когда на подмогу страже прибудет подмога, ворота соответственно откроются, Антон должен был ударить основными силами, включая мегалаков, и на плечах отступающего противника ворваться в крепость.
  План был бесшабашно красив, бескомпромиссен, из разряда тех, что не прощают ошибок - и этим Антону отчаянно не нравился, несмотря на то, что он его сам придумал. Вся надежда была на то, что враг окажется не готов к такому повороту событий. За много лет никем не ограниченного правления хан привык к безропотному полному повиновению. Это Антон так думал.
   Съехав на обочину, он оглядывал вышагивающие в поднимающихся к небесам облаках пыли, отсвечивающие воронеными шлемами и щитами, бесконечные шеренги. Ему не нравилось его собственное настроение, Куцый сбежал сегодня утром - тоже дурной знак.
  Если не кривить душой, то в глубине души он был даже рад, что тот сбежал, не будет на нем теперь и его крови.
  Люди Антона остановились, не доходя сотню шагов до крепости наместника, и укрылись во дворах.
  Крепость наместника занимала целый район Ахангарана, и выглядела странным чужеродным телом по отношению ко всему, к чему они так привыкли в городе.
  Ахангаран, несмотря на все его противоречия и недостатки, являлся все же радостным пестрым миром, крепость же являла собой мир одноцветный.
  Ее окружала серая многометровая стена. В стене были прорезаны узкие бойницы с торчащими длинными кольями, с которых гроздьями свисали висельники. Многие трупы истлели, но никто и не думал их снимать, пока сам скелет не осыпался и не падал вниз.
  Над стенами возвышалась мрачная круглая башня без единого окна. Сама Голодоморня - место пыток, и последнее, что видели несчастные перед своей жуткой смертью.
  Перед коваными воротами отиралась десятка два янычар.
  Антон вычленил из авангарда несколько человек и объяснил задачу. Когда он спросил, поняли ли они его, они в ответ закричали:
   -Во имя Мазы великого, да поможет нам великий К.Г.!- в их глазах была лишь тоска и решимость идти на верную смерть.
  И план, который так безудержно не нравился Антону, вступил в силу и приобрел необратимый характер.
  Начальник стражи увидел, как к воротам медленно приближаются трое горожан в плащах.
  -Куды прешь, не положено! - прикрикнул он.
  Они и не думали подчиняться. Шли, как ни в чем не бывало. Покачивались, что-то бухтели. Пьянь! Вшивота! Вот будет потеха, а то с утра никаких развлечений. Офицер ухмыльнулся и вразвалочку пошел им навстречу, на ходу освобождая перевязь, чтобы ловчее было выхватить меч.
  Но воспользоваться оружием ему не дали. Когда оставалось пару шагов, горожане разом кинулись на офицера и повалили на колени. Пока двое держали его в таком положении, третий достал припрятанный под плащом до поры до времени меч, да и смахнул голову вместе с ухмылкой.
  Нападавшие сбросили плащи, доселе скрывавшие доспехи и мечи, и в тот же миг на них с остервенением налетели опомнившиеся стражники. На помощь горожанам во весь опор мчался антонов авангард в полсотни мечей, но янычары были гораздо обученее, и горожане до подмоги не дожили, изрубленные на куски.
  Наконец с шумом, лязгом в стражников врезался авангард. Горожане, многие из которых впервые взяли в руки мечи, изрядно устали, пока преодолели расстояние до места боя. Так что преимущество получилось лишь в первое мгновение.
   Янычары с треском прорубали доспехи, в прорези брызгала кровь, отлетали руки, ноги. Площадь перед воротами наполнилась звоном мечей, руганью и стонами раненных и умирающих.
  Через несколько минут от былого преимущества не осталось и следа. Нападающие и обороняющиеся бились один в один. Как ни странно, теперь шансы уравнялись. Скорее всего, потому что самых слабых изрубили в первые же минуты, и теперь на ногах оставались только опытные зрелые воины.
  Убитые стали появляться с обеих сторон, а не только со стороны горожан. На узком пятачке сошлись насмерть около трех десятков человек.
  Глядя, как тает его авангард, Антон едва удерживал основную массу своего отряда, выведенного из дворов и построенного для атаки на узкой длинной улочке. Особенно напирали задние, которым ничего не было видно. Во что бы то ни стало, необходимо было дождаться, пока янычары откроют ворота.
  И он дождался.
  Раздался тревожный рев трубы, и натянувшиеся цепи с рокотом потянули ворота вверх. Они еще задирались, грозя устрашающими зубьями на конце, когда, дробно стуча копытами по брусчатке, из крепости показался отряд в сотню янычар.
  -Приготовиться!- крикнул Антон.
  По замершей колонне покатился металлический перезвон от вытягиваемых из ножен сотен мечей. Антон вдел кольчужные рукавицы и перехватил огромный гечерский топор. Поиграем нынче топоришком.
  Прибывшие из крепости янычары окружили авангард и стали его добивать, целенаправленно, не отвлекаясь и не обращая внимания на то, что творится вокруг. Ворота же оставались открытыми, словно приглашая войти. Более благоприятного момента трудно было себе представить.
  -Вперед!- Крикнул Антон.- На слом!
  -На слом!- Многоголосо откликнулась толпа.
  Спецназовец пришпорил коня, и тот понесся огромными прыжками. Янычары все еще находились к ним спиной, когда они достигли их. Со всей мощи спецназовец обрушил топор на броню ближайшего янычара.
  Лезвие распороло панцирь, пробило тело до спины и застряло в противоположной стороне доспехов. Антон упер ногой в поверженного противника и рывком вытащил лезвие.
  Потрясая оружием, он заметил, что мечники поддержали его почин, и неожиданным ударом в спину противнику ополовинили его ряды. Когда янычары разглядели новую опасность, большинство их лежало уже на земле, а остальных безудержно стали теснить к воротам.
  -Не дайте им закрыть ворота! - крикнул Антон.
   Несколько янычар кинулись на него словно ястребы, опознав главного. Спецназовец обрушил на них страшные удары топора, который успел зазубриться и покрыться кровью до самой рукояти. Он раскалывал панцири янычар, разрубал их мечи, сея вокруг смерть и хаос. Топор всякий раз застревал то в телах, то в доспехах, спецназовец, матерясь, тратил какое-то время, чтобы вытащить его.
  Но ошибался тот, кто думал, что в этот момент его можно было застать врасплох. Антон владел обоерукой формой боя, сжимая в одной руке топор, в другой меч.
  Янычары забывали об этом, с торжествующими криками кидаясь на него со спины, спецназовец раз за разом без устали отмахивался от нападавших, и враги отваливались от него с рассеченными доспехами и вываливающимися внутренностями, а кто и без головы.
   Забрызганный кровью, охрипший от криков, которыми приходилось все время поддерживать и направлять горожан, Антон не сразу разглядел одну странность, а когда разглядел, было уже поздно.
  Никто из янычар и не думал отступать, хотя воротины на протяжении всего избиения оставались гостеприимно распахнутыми. Смертники, они что ли?
  Смертники! Антон похолодел от страшной догадки.
  Отбросив меч, он взялся за топорище обеими руками и на бегу врубился в толпу янычар, нанося удары по обе стороны попеременно. Обороняющиеся не выдержали напора и рассыпали строй. Спецназовец, воспользовавшись временной паникой, кинулся в прореху и достиг, наконец, ворот.
  За ними были еще одни ворота! На них было грубо намалевано внутренне убранство двора, что доселе вводило в заблуждение.
  -Засада!- Закричал он, перекрикивая шум битвы.- Всем назад!
  И он знал, что не успел.
  Из-за построек, где скрывался плохо вооруженный, а что плохо вооруженный, практически невооруженный арьергард, который только должен был подобрать оружие у убитых янычар, раздался сначала вой, потом лязг новой битвы, которой не должно было бы быть.
  Он крикнул Ивана, вскочил в седло и поскакал назад. Оставшееся его войско кинулось следом, и тотчас стало мишенью для сотен стрел, пущенных из-за стены. Они тучей накрыли людей, вокруг поднялся животный крик.
  Антон, сжав зубы, скакал вперед, дав себе слово не оглядываться, и скоро достиг улицы, где находилось основное его войско, но это уже ничего не изменило.
  Войска, в том смысле, в каком его понимают, как некий подчиняющийся приказам и выполняющий боевую задачу, элемент, уже не существовало. Улица была запружена обезумевшими от страха людьми, которые лезли, не разбирая дороги, по головам друг друга.
  Причину панического бегства Антон понял очень быстро. В дальнем конце улицы в практически беззащитных людей вклинилась масса тяжело вооруженных янычар, празднично сверкающая сотнями вороненых панцирей, словно стая майских жуков.
  Над головами не переставая, словно крылья ветряных мельниц, взмывали и опускались мечи и топоры на длинных ручках. Там, где они опускались, словно вспыхивали пестрые фейерверки.
  Конец улицы был ярко-алый, словно на карнавале, и этот часть улицы становилась все обширнее, медленно, но верно протягивая к замершему спецназовцу свой жуткий язык.
  Антон попытался пролезть к месту рубки, но для достижения этой цели ему надо было прорубить и поубивать бегущих навстречу людей. Он понял, что его план трещит по всем швам.
  Где же Волобуев с мегалаками? Их появление было бы настоящим спасением.
  Антон, наконец, сдался на волю толпы, и людской поток увлек его.
  
  -Пойдем через базар,- сказал Олаф.
  -Ледокол запретил идти через базар,- возразил Волобуев.- Там слишком мало места, неудобно драться, нас могут зажать.
  -Мы вместе, но мы сами по себе.
  Волобуев приосанился и оглядел бойцов. Ветерок трепал шерстку трех с лишним сотен мегалаков. Большинство было на конях. Он стоял один против всей этой мощи, один среди нелюдей.
   -Если вы ослушаетесь, Ледокол вас накажет,- Волобуев решил быть дипломатичным, но тут Олав сказал то, что попросту взорвало силача изнутри.
  -Человек боится идти через рынок, - заключил Олаф.- Человек боится Ледокола, это понятно.
  Волобуев сплюнул на землю. Он был в просторной рубахе, доспехи ему так и не смогли подобрать, стоял, опираясь на огроменную железную дубину, утыканную коваными шипами.
  -Хрен с вами, нехай будет через рынок,- сказал он.- На одной стене будем все висеть.
  Он приосанился и ударил палицей в окружающий рынок забор, выместив на нем всю злость. Во все стороны полетели щепки, остатки забора улетели внутрь.
   Хороша дубинка, оценил Волобуев. На скорую руку ему выковали ее по личному заказу. Особой гордостью служило то, что никто из людей не смог ее толком поднять.
  Мегалаки ступили на территорию рынка, и, торопясь, побежали. Они уже опаздывали, потому что где-то в городе уже вовсю гремели мечи. Между тесными прилавками отряд сразу разбился на множество небольших групп, о чем и предупреждал Антон. Вдобавок, некоторые группы свернули не туда и заблудились.
  А потом на них напали.
  Торговые лавки, магазинчики, даже прилавки оказались набиты янычарами. Они до поры до времени затаились, пропуская бегущих мегалаков, а потом оказались не только сзади горожан, но даже среди них.
  Они напали одновременно, и мегалаки сразу оказались в невыгодных условиях.
  Они были зажаты в узких рядах, они были разрозненны. Но самое главное: их было в несколько раз меньше.
  Янычары давили единым фронтом, оттесняя мегалаков щитами к близким стенам и рубя их там. В плен никто никого не брал. Овощные лавки очень быстро превратились в жуткое подобие мясных.
  Дольше всех напор бронированного тарана выдержал Волобуев. Он занял стратегическую позицию на входе и дрался, по-крайней мере, с несколькими десятками янычар одновременно.
  Янычары сразу вычленили Олафа. У них была хорошая разведка. Беспощадно рубящегося мегалака янычары атаковали по очереди, меняясь и поставляя на смену свежих бойцов. Они пытались расчленить группировку и оставить знаменитого мегалака одного, но мегалаков сорок все же оставались с ним до конца.
  Их загнали в тупик, где обычно все справляли нужду и собирались додавить, изрубить посреди куч фекалий и неистребимого запаха мочи, к которым постепенно присоединялся новый мощный запах. Запах крови, бьющей из разрубленных артерий.
  Уже обреченные мегалаки проявили новую тактику. Сбившись в кучу, они на мгновение замерли, а потом вдруг беззвучно и страшно разинули свои рты. Окружающие их янычары, как по команде, выронили мечи и схватились за уши. Несмотря на это, кровь хлестала сквозь шлемы и железные перчатки.
  Мегалаки воспользовались этим и бросились на них. Это была беспощадная жесточайшая рубка. Загнавший мегалаков в тупик отряд янычар перестал существовать всего за несколько минут.
  Олаф кинулся в прорыв, за ним устремились уцелевшие. Но янычар было слишком много. Вся территория базара была окружена отрядами, по мере необходимости на территорию входил новый, и им не было конца.
  С огромными потерями отряду Олафа удалось пробиться к выходу и соединиться с Волобуевым, но это был их первый и последний успех. После этого удача явно отвернулась от них и их обложили окончательно.
  Перед окончательным и бесповоротным поражением случилась пауза. Янычары по команде выступили за территорию базара, оставив кучи дымящихся кровавых тел.
   Волобуев сидел, устало уперев в землю исковерканную залитую кровью палицу. Буйная головенка опущена, волосы спутались от пота и крови, своей и чужой. У мегалаков на ногах осталось существ 15,включая самого предводителя.
  Олаф вышел за ворота и оказался перед молчаливыми шеренгами янычар. Увидя кто перед ним, они подняли забрала. Это были мегалаки, и их было более сотни на 15 обессиленных бойцов.
  Олаф угрюмо осмотрел ряды предателей, что-то крикнул по-своему и бросился на врага в одиночку. Оставшиеся бойцы устремились за ним, и сеча вспыхнула с невиданным доселе ожесточением.
  Мегалаки с воем сцепились между собой, все закрутилось, мечи мелькали с непостижимой для человечьего глаза частотой, и весь этот воющий-рубящий клубок покатился прочь, разбиваясь на отдельные неравные стычки, когда несколько мегалаков рубили одного Олафовского бойца, да к тому еле держащего меч от усталости.
  Через какое-то время Волобуев, который так и остался сидеть, оказался один на совершенно пустом базаре, усыпанным бездыханными телами.
  Силач тяжело поднялся, вздымая свою дубину и, крикнул, решив умереть:
  -Меня забыли, гады!
  Ему никто не ответил. Тогда он тяжелой поступью вышел на улицу. Навстречу ему выбежали со двора несколько опьяневших от крови янычар, но когда он крикнул, обращая на себя внимание, они только махнули на него рукой.
  -Неужели все?- заорал Волобуев.- Не верю, гады! Я еще жив!
  Он опасался только одного, что звуки битвы окончательно затихнут, а он так и останется один.
  Внезапно затихшие было звуки вспыхнули с новой силой. И они все усиливались!
   Гром доспехов, многочисленные беспрестанные удары свидетельствовали о том, что на помощь Волобуеву из города, со стороны ушедших основных сил, пробивается отряд.
  Безумная надежда придала Волобуеву сил. Он сразу уверовал, что все теперь пойдет на лад, и проигранная уже битва будет выиграна. Он решил, что отряд Ледокола уже разбил врага в крепости и теперь пришел на помощь.
  Так и должно было быть, силач уверенно кивнул сам себе. Теперь-то наверняка все пойдет на лад, и они победят. Ледокол должен был все предугадать, как же иначе.
  Силач направился по улице, но не успел пройти и десятка шагов, как навстречу ему выкатился воющий клубок, и улица мгновенно вздыбилась от наводнивших ее воинов.
  Волобуев скривился как от боли.
  -Как же так?- застонал он, и даже обрушивая на врага свой первый удар, все повторял эти слова отчаяния.
  В окружении доброй сотни янычар бился из последних сил, мотаясь, как раненый зверь в сплошном частоколе чужих мечей и копий, Антон.
  -Живым брать!- Закричал офицер.- Руки ему отрубите, ублюдку!
  Спецназовец сделал молниеносный выпад и насадил говорящего на меч. Оружие его застряло в костях, но не успел он его выдернуть, как его выбили у него из рук окончательно. Тогда он стал громогласно бить нападавших подобранным с земли щитом.
  Силач попытался придти к нему на помощь, по пути снес нескольких человек, уже хорошо понимая, что им не выстоять. В последнем порыве они пробились друг к другу и, встав спина к спине, завертели вкруг себя смертельную карусель.
  -Стойте!- Раздался повелительный голос.
  Звон мечей постепенно затих. Спецназовец с Волобуевым тоже опустили оружие. Они были окружены почти двумястами распаленных кровью янычар. Ряды нападавших разомкнулись, пропуская всадника.
  Это был Фонарщик собственной персоной. Презрительно оглядев окруженных с высоты своего положения, он молча бросил им под ноги отрубленную голову. На лице Олафа застыло выражение ожесточенности боя. Теперь уже навсегда.
  -Говорил ему, через базар нельзя! - попенял Волобуев словно живому.
  Наместник, по-прежнему не говоря ни слова, видно считал их недостойными его речи, сделал жест, и из-за его коня показались Кай и Инга, подталкивающие связанного Куцего.
  -Бросайте мечи или ему конец! - Выкрикнула Инга засмеявшись. - Такая фамилия сгинет!
  -А у тебя то какая фамилия? - Спросил Антон.- Уж не иудина ли?
  -Ты разговариваешь с вельможной особой, презренный раб!- с взвизгиванием крикнула она. - Впрочем, я не должна понапрасну сердиться, тебя все равно скоро повесят.
  Она приставила нож к сердцу пленника.
  -Бросайте мечи, голытьба!
  Волобуев выжидательно посмотрел на спецназовца.
  -Что ты на меня уставился? - Крикнул тот и швырнул меч на землю.
  Силач последовал его примеру, кинув дубину.
  -Вот и прекрасно,- осклабилась Инга и мягко погрузила нож в беззащитное тело.
  Не издав ни звука, Куцый рухнул на землю. Не сговариваясь, безоружные пленники рванулись вперед. У спецназовца была только одна мысль - задушить эту кровожадную кошку.
  До Инги им добраться не дали. Сверху рухнула и погребла их своей тяжестью огромная сеть, каждое ячейка которой была кована в расчете и не та таких силачей. Вдобавок, Антону просунули за заломленные назад руки толстенный лом.
  Волобуев сипел, ворочаясь, словно проснувшийся медведь в берлоге, но и на него навалились, крутили руки.
  -Я сейчас, Ледокол, - бормотал силач.- Подожди малость, сейчас всех поскидаю.
  Но все усилия титана были напрасны, и они были туго спеленаты словно младенцы.
  
  Совсем не так они планировали попасть в крепость. Крепко связанными их погрузили на поводы. Крепость они так и не увидели толком. Едва заехали во двор, как их стащили с телеги и сразу потащили в Голодоморню. Куда же еще.
  Башню защищали толстые стены, оставлявшие внутри совсем мало места. Мрачный подвал Голодоморни был еще меньше.
  Близкие стены были черными от сажи чадящих факелов, сочились сыростью и были облеплены целыми зарослями мерзких на вид бледнокожих полипов.
  Даже запертые за решеткой с прутьями в руку толщиной, пленники не были освобождены от пут. Наоборот, они были прикованы в сидячем положении к узким и неудобным деревянным скамьям.
  Волобуев повел плечами, но цепи не поддались.
  -Прости, Ледокол, подвел я тебя, - вздохнул силач.
  -Не бери в голову,- оборвал Антон.
  -Я виноват. Но когда нас будут казнить, я попрошу чтобы меня взяли первым, ты подольше поживешь, потому что со мной они долго промучаются.
  Антону надоели изъявления преданности со стороны Волобуева, и он велел ему заткнуться, но тот все равно вздыхал и сокрушенно бормотал себе под нос. Он действительно чувствовал себя виноватым.
  Загрохотала чугунная дверь наверху, и в подвале появилась странная фигура. Неизвестный был одет в сутану монаха, в накинутом капюшоне, скрывающем лицо. Он молча остановился перед решеткой.
  -Для монаха ты слишком силен, - сказал Антон.- У тебя плечи бойца. Я ждал тебя. Ты не мог пропустить такое зрелище. Результаты твоей безоговорочной победы! Так ведь, Кристоф. Или как тебя? Дану Дануев?
  Он узнал его за мгновение до того, как монах скинул капюшон с лица, потому что в мозгу ожила безвременно канувшая в лету система МОНОКОМ.
  -Кристиан Мора!- вырвалось у него, впрочем, он быстро взял свои чувства под контроль.- Как тебе удалось выбраться с Улган-Дага? Я слышал все переговоры экспедиции, которая была организована исключительно с целью замуровать тебя в недрах планеты навсегда! И они с этой задачей справились, насколько я знаю.
  Мора усмехнулся с чувством превосходства.
  -Насколько ТЫ знаешь! Знай же, экспедиция была создана исключительно с целью посетить Улган-Даг. Мною. Растяпы хотели срубить бабки по легкому, а вместо этого остались там навсегда.
  -На корабле было 62 человека.
  -В твоем голосе слышится осуждение. Но я ведь не спрашиваю, скольких ты положил здесь при штурме Голодоморни.
  -Ты прекрасно знаешь, за чем я пришел. Я пришел за элиминатором. Если я не успею, унформер созреет, и погибнет несоизмеримо больше людей, чем при штурме Голодоморни.
  -Конечно, унформер созреет. Я специально выбрал лучший убойный экземпляр.
  -Ты?! Но почему?
  -Если бы я тебя не убил, то ты убил бы меня!
  - С чего ты так решил? - опешил Антон.
  - Потому что из нас пятерых должен остаться лишь один! И если ты не понял этого, то тебя правильно выгнали из "Фалкона"!
  -Ты больной на голову, Мора! Тебя надо отформатировать заново!
  -Не называй меня больным! Я избранный!
  -Ты тоже поверил в сказку о ясновидящих?
  Мора посмотрел на него с сожалением.
  -Эксперимент слишком грандиозен, чтобы ты понял его суть своим убогим процессором. В производство было запущено пять РАЗНЫХ моделей, но в результате должна остаться лишь одна. Настоящий Фалкон!
  -Ты знаешь, кто убил остальных?
  -Ты действительно хочешь это знать? - усмехнулся Мора.
  -Я бы хотел рассчитаться за остальных!
  Мора захохотал.
  -Ты не представляешь, какую глупость выдал. На ЧТО ты замахнулся, железяка? - в глазах его промелькнул страх.
  - Мистер Би?
  - Он лишь исполнитель.
  -Начнем с него, выйдем на хозяина!
  -Для приговоренного к смерти звучит оптимистично. Ты бы давно сдох на этой периферийной закуклившейся планетке, если бы люди из Невода не нашли тебя. Я опередил их всего на час, но нанял слишком неумелого киборга. Не было времени на долгие поиски, малыш.
  -За то, что Ледокола малышом обозвал, я твою головенку в твой же зад засуну!- пригрозил Волобуев.
  -Молчи, толстый! - прикрикнул Мора, уставив на него напряженно дрожащий палец.- Ты не знаешь, с кем имеешь дело. Я вижу твое будущее, запомни. Фонарщик хотел тебя в Голодоморню сбросить, что над нами. Вся башня полая внутри, выхода нет, сдох бы там от голода и жажды, тоже ничего себе смерть. Но я отговорил наместника. Можешь гордиться, тебя повесят, а потом распорют живот и вытащат кишки. Будь уверен, что это так и будет. Я вижу это!
  -Но если остаться должен один, то почему двое уцелело? - резонно спросил Антон.
  -Вот! - Мора уставил палец уже на него. - Ты дорос до правильных вопросов! Ты заставил хозяина сомневаться, кто из нас двоих настоящий Фалкон! Пора избавляться от сомнений раз и навсегда! Впрочем, и так ясно, что твое спасение случайность, иначе ты бы не попал в уготованную тебе ловушку!
  -Ловушку?- спросил Волобуев.- И кто же нас предал?
  Мора обернулся, кому-то махнул наверху. По лестнице с готовностью сбежали две фигуры.
  -Кай и Инга!- проговорил Антон. - Каин! Бойся Каина в городе цветных витражей!
  Инга приникла к решетке, прижалась грудями.
  -Когда вас казнят, палач отрежет мне ваши члены!
  -На месте Кая я бы обиделся, - заметил Антон.
  Инга стрельнула в него загоревшимися глазами.
  -Теперь я попрошу и твой язык!
  -Никогда не любил оральный секс! - признался тот и соврал.
  -А что такое оральный?- оживился Волобуев.
  -Идиоты! Деревенщина!- взвизгнула, выходя из себя, Инга.
  -Зато ты развита не по годам, как только головенка столько выдерживает,- сказал Антон.
  Мора остановил девушку.
  -Он хочет вывести тебя из себя.
  -Ничтожество!- прошипела Инга.
  -Именно, что ничтожество! - осклабился Мора.- Ты знаешь, что ждет тебя, Тони? Я тут предупредил Фонарщика, что выпустить тебе кишки не получится. Мы придумали кое-что получше. Для начала тут есть установочка, ее раньше использовали для казни, электрическое ложе называется. Мы пропустим через тебя напряжение, небольшое, чтобы ты заранее не перегорел, но биология твоя не выдержит. Ты обмочишься, обгадишься, волосня встанет дыбом, и в таком виде тебя выволокут на площадь, перед светлые очи толпы. Они любят таких засранцев. А там тебе ждет мучение посильнее. Калваллский гроб! Слышал про такое удовольствие?
  Антон внутри содрогнулся. Стиратель мозга!
  - Ты станешь городским дурачком, Тони!- подчеркнуто сожалеющее произнес Мора.- Тебя будут иметь нищие гомосеки. Ты будешь жрать отбросы.
  Он поискал следы страха на его лице. Не нашел, и это его разозлило.
  -Я тебя не брошу, брат, - пообещал он.- Поживу тут с месяцок, посмотрю на твои мучения, а потом выдерну все суставы и сброшу в работающий реактор, у наместника есть такой.
  -Мне без разницы, раз я к тому времени растением стану!- пожал плечами Антон.
  -Сука!- грохнул по решетку Мора, но быстро опомнился.- Шутишь, значит. Ну - ну. Палач!
  Сверху грохнула дверь, впуская жилистого старика в обширном кожаном фартуке. Почему все палачи старики? Либо они так боятся смерти, что готовы уступить очередь молодым? Дедок жевал яблоко и опирался на палку, поэтому отмыкал решетку одной рукой.
  Скамьи, к которым были прикручены люди, оказались на колесах, и старик со скрипом покатил связанного Антона в дальний угол подвала.
  -Ледокол, ты только не помирай! - сказал Волобуев.
  -Постараюсь!
  -Разговаривай, разговаривай! - милостиво разрешил палач.- Обычно после процедуры уже нечем, потому что язык себе откусывают.
  -Как тебя зовут добрый человек? - вежливо поинтересовался Антон.
  -Свирий. А тебе зачем?
  -Я так воспитан, что не могу натянуть жопу на голову незнакомому человеку.
  -Руки коротки!- заявил палач.
  Подкатив тележку к трансформатору, он взял два "крокодила", один подсоединил к уху, потом оттянул член и прищепил его вторым.
  -Так и знал, что это твое слабое место!- заметил Антон.
  -Зато у тебя сейчас будет сильное, - ощерился старик.
  -Как ты относишься к сильным запахам? - нейтральным тоном осведомился Антон.
  -Прекрати этот балаган, Свирий!- вскричал Мора и нажал рубильник.
   Хрен вам, подумал Антон и обесточил мозговой модуль, проваливаясь в безоглядную тьму.
  
  Очнулся он от грохота засова.
  -Слава великому К.Г.!- Воскликнул Волобуев.- А я уж думал, что ты помер.
  Распахнув пинком решетку, в сопровождении дюжины янычар в панцирях вошел Свирий.
  -Кому тут надо на Площадь Негодяев?- Весело спросил он.- Не вы ли изъявили желание повисеть и подсохнуть на солнышке? Тогда выходите.
  -У меня есть желание сломать тебе шею, весельчак, - проговорил спецназовец,- но, с твоего разрешения, я изъявлю его позже.
  Свирий захохотал. Определенно, Антон его радовал.
  -На том свете, дорогой, ты будешь гореть в аду, так что и там нам не суждено встретиться.
  -Значит, я приду за тобой в рай.
  -Не богохульствуйте, дети мои, - из-за спин, закованных в сталь и перепоясанных перевязями с мечами, выступил еще один старик, на этот раз сухой и длинный, с вислой унылой бородой, одетый в сутану, так же понуро обвисшую. От монаха сильно пахло могилой.
  -Уберите попа, я не верующий! - Потребовал Волобуев, и Антон посмотрел на него с уважением.
  -А ну встать перед его Преосвященством Первым жрецом, ублюдки!- Рявкнул Свирий.
  Приговоренных отстегнули от скамей, но от самих цепей никто и не думал освобождать, они были в круговую охвачены ими словно египетские мумии в пергамент.
  Первого волокли Волобуева.
  -Ледокол, я виноват перед тобой! - Успел прокричать силач.
  -С тебя еще за это спросится, - ответил спецназовец.
  -Не переговариваться!- Они были наказаны плетью.
  Их волокли к телегам с огромными деревянными колесами, каждого в свою. Каждый должен был умереть в одиночку.
   На приговоренных надели высокие шутовские колпаки, а между связанными руками воткнули по толстой свече высотой почти в рост человека, и скорбная процессия тронулась.
  Антона неприятно поразило настроение толпящихся по обочинам людей. Равнодушных среди них не было. Одни смотрели с явным предвкушением зрелища, заранее оживленно смакуя детали, другие-с неприкрытой злобой. Когда в них начали швырять яйца, помидоры, камни и просто всякий мусор, Волобуев не выдержал и прокричал:
  -За что вы меня мучаете? Вам-то я не сделал ничего плохого.
  Чем вызвал взрыв здорового хохота.
  -Перестань, Волобуй! - Докричался до него спецназовец.- Не порть людям праздник.
  За эти слова он удостоился тычка палкой под ребра.
  -Не порть товар,- сказал он Свирию,- а то голубые обидятся.
  Палач ухмыльнулся:
  -Это точно. Тебя будут драть даже псы!
   -Откуда у вас псы? Вы же их всех поели.
  -Для тебя, умник, я разорюсь и куплю одного кобеля.
  -Зачем же тратиться? Ты сам пес смердячий!
   Свирий побледнел от злости и тыкал его под ребра снова и снова.
  Наконец телеги нехотя вырулили на Площадь Негодяев. Их приветствовали сотни воплей, площадь была запружена народом, возницы были вынуждены притормозить.
  Раздавая кнутовищем удары направо и налево, мрачный эскорт пробивался к возвышающемуся в центре эшафоту. Внезапно спецназовец увидел в толпе Машу.
  Видение длилось всего мгновение, и девушка была почти сразу заслонена ревущей толпой, но Антон успел заметить, что девушка повязала платок по-вдовьи. Из-под него виделись только глаза, наполненные неизбывной печалью.
  Телеги пробились к эшафоту, и приговоренных грубо сбросили с них. По двое стражников подхватили их под руки и почти бегом припустили к помосту, где уже разминался, поигрывал мускулами палач, голый по пояс, в красной маске.
  На помосте возвышалась виселица, специально укрепленная для Волобуева, рядом стоял укутанный проводами саркофаг, открытый, изнутри которого неслась несусветная вонь. "Калваллский гроб"! Его не проведешь как электрический стул, не отключишь сознание. Он выжигает нутро под ноль.
  Пока их тащили по лестнице, толпа ревела, не переставая, но едва они оказались наверху, наступила тишина. Спецназовец увидел умиротворенные, даже печальные, лица.
  С краю площади имелось возвышение с двумя креслами, в которых восседали Фонарщик и Кристина Мора. Чуть сзади стояли Каин и Инга. Вельможные зрители продолжали опасаться даже связанных бунтовщиков, и были окружены охраной в блестящих кирасах и с оголенными мечами.
  Наместник махнул рукой, после чего на эшафот медленно поднялся жрец.
  -Снимите с приговоренных эти колпаки,- велел старик сварливым голосом.- Свечи оставьте.
  -Засунь их себе в... - огрызнулся Волобуев.
  Жрец осуждающе качнул благообразной седой головой.
  -Господа,- начал он проникновенным голосом.- Мы собрались здесь, чтобы покарать злодеев и сторицей воздать за их преступления против монаршей власти, данной нам Великим Мазой. Вот имена этих злыдней, от содеянного которыми стынет в жилах кровь, и которые будут навеки проклинаться в нашем славном городе. Первого злыдня зовут... - Он заглянул в широкий пергамент, картинно держа руку на отлете.- Первого зовут Волобуев, по прозвищу Длинный Хрен.
  В толпе захохотали.
  -Однако, нехорошее у вас прозвище, сын мой,- заметил священнослужитель.
  -А что, Короткий Хрен было бы лучше?- Возразил силач.
  Хохот в толпе стал громче.
  -Призываю собравшихся к тишине! - Провозгласил жрец неожиданно окрепшим голосом.- Ибо по закону Святого Мазы я буду вынужден заново зачитать приговор. А вы, любезный, ведите себя пристойно, ибо вскоре предстанете перед Богом.
  -Я не тороплюсь.
  Антон вновь увидел в толпе Машу, напирающий народ периодически оттеснял ее, но девушка упорно выбиралась вперед.
  Новое открытие отвлекло его. Наравне с девушкой к эшафоту пробивались верткие парни, закутанные в пыльные плащи. Один из них приподнял лицо, и спецназовец разглядел, что это не человек.
  Мегалаков было немного, не более десятка, и шансов они не имели, их бы быстро перебила стража, в два ряда застывшая у эшафота во главе со Свирием. Среди мегалаков неожиданно мелькнуло лицо Юфа, и Антон напрягся.
  -Имя второго злыдня, да будет проклято оно в веках - Антон, - продолжил тем временем кардинал.- Полковник космического спецназа, оперативное имя - Геро. Имеет так же прозвища - Огненный Серп, Свинцовый Грайвер, Унган, Песчаный Барс, Садовник, Ледокол...
  Это все Мора наболтал, понял Антон. От мыслей его отвлек неожиданно возникший шум. Толпа заволновалась.
  -Прекратите шум! Теперь я поневоле вынужден вернуться к началу документа, - прокаркал жрец, и Антон с ним согласился, время ему было нужно позарез.
  Киборг был силен, гораздо сильнее обычного человек, но цепи разрывать еще не научился. И тут он вспомнил одну вещь, о которой никто знать не мог, даже негодяй Мора.
  А не мог он этого знать по той причине, что это были воспоминания настоящего Антона Воронина. В шеренге таких же отъявленных героев он стоял на палубе авианосца, за панорамным иллюминатором неподвижно висел диск планеты, атмосфера которого испещряли бесчисленные трассеры и вспышки, и куда им следовало окунуться с головой.
  Перед строем стоял целый полковник, старый пер, с перекошенным решимостью отправить всех на убой лицом и настоятельно внушал им:
  -В гипофиз каждого из вас вшита специальная ампула. Она достаточно хрупка, чтобы вы могли мысленным усилием "раздавить" ее, после чего в вашу кровь поступит столько адреналина, что она закипит, а ваши мускулы разовьют такую мощь, что не выдержит даже сталь. Но сам ваш организм может выдержать такое перенапряжение только раз в жизни. Так что вам самим решать, когда наступит этот решающий момент.
  Раньше Антон как-то не задумывался, что означает "мысленно раздавить", повода не было и особой нужды. Теперь же повод был, возникла проблема в реализации.
  Он представлял внутри своего мозга маленькую скользкую ампулу, брал ее в руки, ломал, но каждый раз пробуя связанные руки, убеждался, что ничего не изменилось и сверхспособностями он обладать не начал.
  -О, да я зачитал не весь список,- с этими словами жрец доразвернул сложенный пергамент.- Прозвища лихоимца также - Драконобой, Бетельгейзский Волк, Гроза Периферии, Большой Бур и прочая и прочая.
  К жрецу пробился посыльный и проговорил:
  -Досточтимый хан велел заканчивать побыстрее.
  -...и Ледокол!- Тотчас провозгласил кардинал, пропустив изрядную часть списка.
  Слова его немедленно вызвали новый шум в толпе, гораздо более сильный, нежели в первый раз. В толпе указывали на что-то за спиной Антона, однако он, занятый проклятой пилюлей, не мог позволить себе оглянуться.
  -Вешайте толстого,- нетерпеливо махнул рукой жрец.
  Четверо стражников поволокли упирающегося Волобуева к виселице. Спецназовец дернул скованными руками, цепи даже не дрогнули, зато он сам от своего же усилия упал на помост и не мог подняться.
  Скрипя зубами от бессильной ярости, он наблюдал, как Волобуева подтащили под болтающуюся от ветра петлю. Когда ее начали вдевать приговоренному на голову, то она не полезла, и палач, ругаясь, стал ее раздвигать.
  На этот раз Волобуев даже не сопротивлялся, а, замерев неподвижно, смотрел куда-то назад. Поначалу Антон решил, что от безысходности, но Волобуев вдруг закричал:
  -Подождите вы, олухи! Вы хоть знаете, КОГО вы хотите казнить? Тогда оглянитесь и посмотрите!
  Палач стал озираться.
  -Стена, стена,- раздалось в толпе.
  Даже спецназовец оставил свои бесплотные попытки и, выворачивая голову, пытался увидеть, что там за стена.
  -Не понимаю, что вы там нашли, - проворчал жрец.- Обычная фреска.
  Антон тоже поначалу так решил. Старая, может быть, даже древняя, вся потрескавшаяся, фреска изображала некий плывущий корабль. Отведя взгляд от безвестной картинки, он неожиданно столкнулся с округлившимися глазами силача.
  Потом он увидел, что точно такие же глазами на него смотрят стражники, по-прежнему удерживающие Волобуева. Спецназовец окинул взглядом замершую толпу и столкнулся уже с сотнями устремленных на него глаз.
  -Да вы что, спятили?- Завопил вдруг жрец и продолжал вопить, не переставая, словно его также не переставая, продолжала жалить оса, по миллиметру вставляя в зад безразмерное нескончаемое жало.- Это не может быть ОН! ОН не стал бы валяться у ваших ног, связанный по рукам и ногам и изготовленный к закланию словно агнец. Вешайте толстого!
  От его крика палач очнулся и, продев петлю, затянул ее на шее Волобуева. Толпа продолжала шуметь, и неизвестно, сколько бы продолжался весь этот кавардак, если бы у Антона не иссякло терпение, и он, поднявшись и потирая затекшие руки, не направился к краю эшафота, чтобы разглядеть картину получше.
  Он не сразу обратил внимание, что проделывает это в мертвой тишине, которую прорезает лишь скрипучий, какой-то старушечий, голос Фонарщика:
  -Кто связал его гнилыми веревками?
  -Это не веревки, ваше высочество, - ответствовали ему.- Это цепи.
  Антон посмотрел на свои руки. У кистей болтались обрывки цепей. На концах, в местах разрывов, они были раскалены докрасна, так что шествующий по помосту Антон оставлял за собой капли расплавленного металла.
  Спецназовец сорвал с себя остатки цепей, просунув указательный палец меж запястьем и наручником, как если бы это были простые нитки.
  -Это он!- буйволом взревел Волобуев.- ОН!
  -Картина!- сотнями голосов выдохнула толпа.
  Как уже упоминалось, на картине был изображен небольшой корабль, плывущий по довольно символически изображенному морю. Да и сам корабль был выложен довольно неряшливо. Борт, мостик, труба - так обычно рисуют дети.
  Борт корабля украшала надпись:
  -Ледокол "Великий король Константин Густов".
  Константин Густов - К.Г.Ледокол. Великий К.Г. Он же Ледокол.
  -Какая, право, ерунда!- не успел проговорить Антон, как едва не был наказан.
  -Убить самозванца!- На него ринулись те, что стояли поближе: Свирий и палач.
  Если Свирий махал своей палкой, довольно хорошего качества, дубовой, то палач воспользовался остро наточенной секирой, которым должен был вспороть живот приговоренному.
  Ощущения Антона приобрели невиданную доселе остроту и ясность. Казалось, что он видит вкруговую, всей поверхностью тела, а скорость передвижения была такой, что временами его силуэт размывало в воздухе.
  Спецназовец, не оглядываясь, убрал голову из-под свистнувшей секиры и подправил хищно блеснувшее лезвие обратно в палача таким образом, что оно вошло ему между ног снизу вверх, а застряло где-то на подходах к его профессиональной алой маске.
  Выхватив палку Свирия, спецназовец сломал ее ему же об голову, а потом пинком послал безвольно обвисшее тело практически через весь эшафот. Все действия Антон проделал на раз-два.
  -Великий!- прорезался истошный вопль.
  Потом стали кричать все, даже Волобуев. Люди падали ниц, устоял лишь силач, которому помешала надетая петля, плакали, протягивая к нему руки. Они видели в нем богочеловека, сошедшего с небес.
  Охрана бросилась к спецназовцу, но моментом удачно воспользовались мегалаки, внезапно ударив солдатам в спину и беспощадно переколов.
  -Веди нас, Великий! - Опустился на колено Юф.
  -Спаси нас, Великий!- Раздавалось со всех сторон в возникшей давке.
  Антон к такому повороту событий оказался совершенно не готов и не представлял себе, как обращаться с внезапно свалившейся на него безграничной властью. Он пытался докричаться до словно обезумевших, превратившихся в беспомощных детей, людей. Куда там.
  В сутолоке Фонарщик, Мора вместе с Каинами повскакивали на лошадей и ринулись сквозь толпу. Антон хотел устремиться в погоню, но тут толпа полезла на помост, и едва не столкнула Волобуева в петлю, которую так никто и не удосужился с него снять.
   -Освободите меня, кто-нибудь! - Закричал Волобуев.
  Антон подбежал к нему, снял петлю, и едва это проделал, силач рухнул на колени, порываясь поцеловать ему ноги.
  -Очнись, Волобуев! - Спецназовец встряхнул его, приводя в себя. - Найди Юфа, пусть собирает бойцов! Мы еще не победили!
  
  
  26.
  А Х А Н Г А Р А Н С К И Е Л Ь В Ы
  
  Антон вышел из-за стен дома, за которыми простиралось ровное место до самой крепости наместника. Ворота были задраены, башня Голодоморни возвышалась мрачно и неприступно.
  В бойницах на протяжении всей видимой части стены засели многочисленные лучники. От этого стена в неровностях кладок разных лет выглядела колючей.
  На самой башне кто-то написал "Добро пожаловать в ад!".
  Ну-ну, сплюнул спецназовец.
  На нем были доспехи, покрытые сусальным золотом, и он чувствовал себя неуютно, этаким ряженым. Но ничего нельзя поделать, электорат просит.
  Перевязь с двумя мечами тоже золотая. Еще под панцирем был спрятан паузер, так на всякий случай: вдруг внутри крепости нейтрализующее поле не действует.
  Если при взгляде на Голодоморню охватывало молчаливое умиротворение, то стоило Антону обернуться, как на него разом обрушился несусветный гвалт.
  В прилегающих дворах и улицах Ахангарана было полно народа, и царила невообразимая сутолока. Те, кого удалось вооружить, человек восемьсот, кучковались в колонны. Мало, черт подери. Янычар с их тяжелым вооружением, равного которому в городе не сыскалось, будет, по крайней мере, втрое больше.
  С другой стороны, спецназовец сам удивился, что кто-то еще пришел после такого оглушительного фиаско. Сам он не переставал испытывать чувство вины, глядя, как с улиц убирают погибших.
  Чуть в стороне, там, где сколачивали тараны, и во всю стучали молотки, группировались мегалаки.
  -Волобуев!- Позвал Антон.
  Тот отделился от толпы и приблизился, согнувшись в три погибели в поклоне. На нем были старые покореженные доспехи, и Антон опять почувствовал себя петрушкой. Ему сделалось стыдно за свой "парадно-выходной" мундир, все равно, что он бы стоял без трусов.
  -Слушаю, о Великий,- крикнул в землю силач.
  В ответ на высокопарное обращение спецназовец только поморщился. Он уже устал отучать людей от такого рода раболепствования. Утверждалось так же, и люди верили, что нельзя смотреть великому К.Г. в глаза - окаменеешь. Посему он видел одни затылки и зады.
  -Ты сказал, чтобы Юф строил мегалаков всех вместе, включая рабов?- строго спросил Антон.
  -Так точно, о Великий.
  -Так какого же Великого К.Г. он разделил свою колонну на две? Скачи к нему и скажи, что я не допущу второго базара.
  -Может, его убить?
  "И ведь убьет", - подумал Антон.
  -Пусть лучше колонну объединит, - устало сказал он.
  Едва Волобуев ушел, как, отклячив зад, к нему буквально вполз человек из личной охраны.
  -Великий, к вам женщина.
  -Я же сказал убрать всех женщин в глубь города.
  -Она утверждает, что вы знаете ее, Великий.
  Маша, молнией мелькнула мысль, и Антон велел пропустить.
  Женщина приблизилась боязливо, на ней было старенькое платье, и все норовила упасть на колени. Он поспешил ее поднять и усадил в королевское кресло, принесенное мегалаками с площади.
  Она присела на самый краешек, словно кресло могло ее укусить, по- прежнему не поднимая глаз.
  -Ты тоже боишься смотреть мне в глаза?- улыбнулся Антон.
  -Нет, Великий, даже если превратишь меня в камень, - храбрясь, ответила она и подняла на него серые глаза, полные вселенской всепоглощающей любви.
   "И за что женщины так беззаветно любят мужчин?" - Подумал он и понял, что правильно сделал, предложив ей трон.
  Да что трон, он готов был предложить ей всю планету.
  -Я верю, что ты нас все спасешь, Великий,- тихо проговорила она.
  "Хотелось бы так думать", - сделал он про себя поправку.
  -Я хочу умереть за тебя! - воскликнула она.
  -Это лишнее. Иди к женщинам и до окончания боя не выходи.
  -Слушаюсь.
  Она беспрекословно повиновалась. Быть Великим Антону в этот раз понравилось.
  Когда она сходила с трона, повинуясь порыву, он остановил ее и жарко поцеловал. Она засмущалась:
  -На нас смотрят!
  -Это вряд ли!
  Она уходила гордо, ни разу не оглянувшись, и он понял, что больше они не увидятся.
  Тараны - огромные телеги с деревянными колесами, груженные заостренными бревнами, которые искали по всему городу, сколачивали слишком долго, и это несмотря на то, что плотники работали без перерывов.
  Вскоре приготовления были закончены, и люди стали выдвигаться. Спецназовец почувствовал дискомфорт. Настроение воинов ему решительно не понравилось. Лица опять были обреченные.
  Он подозвал к себе Ивана и поинтересовался, в чем дело.
  -Они знают, что все умрут. Но умрут вместе с Великим К.Г., который станет их пропуском к Великому Мазе. И наступит всеобщая Маза! Ты что не знал, что К.Г. и Маза друзья?- издевательски поинтересовался Иван.
  -Шутник!- в сердцах бросил Антон, и, подозвав командиров отрядов, отдал новый приказ.
  -Как я прорвусь в Голодоморню, сразу уходите. Дальше я работаю один!
  -Может, их измором взять, Великий?- предложил Юф.
  Что им сказать? Антон оглядел лица, не глаза, глаза все продолжали прятать. Они хотели жить, и им не было дела до элиминатора и готового рвануть на всю планету унформера.
  И они были правы. Их ждали женщины и дети, и они хотели их дождаться.
  -Как только я окажусь в крепости, уходите, - упрямо повторил он.
  -Хан Яндырбец нас из-под земли достанет.
  И опять Антону нечем было возразить. Великий К.Г сгинет снова на тысячу лет, а Фонарщик вот он, тут. И фонари готовы принять новых висельников. Народу много, но можно вешать несколько шей в одну петлю. Это быдло даже умереть не имеет право достойно, кроме как блюя и фекалируя друг на дружку.
  - Когда Великий прорвется к хану Яндырбец, тому наступит конкретный ... - пришел на помощь Иван.
  И как всегда вовремя. Разрядил обстановку и командиры повеселели, но с рядовыми горожанами было не в пример хуже.
  Люди с опаской выходили из-под защиты стен и улиц, не было слышно ни разговора, ни обычных в таких случаях подтруниваний. В центре встали наиболее хорошо вооруженные найденным в городе оружием люди, на левом фланге - мегалаки, на правом - опять люди, но вооруженные лишь дубинами да ножами, что означало, что им суждено выступить против тяжелой кавалерии практически безоружными.
  -Сейчас что-то произойдет!- понял спецназовец.
  Со страшным скрипом ворота крепости стали открываться. Из глубины двора сначала показалось облако поднятой пыли, а потом уже донесся мерный топот.
  В воротах возник ряд полированных медных щитов, за ним другой, третий. Казалось, им не будет конца.
  Бронированная колонна вышагивала как на параде. От ритмичного колыханья сотен щитов зарябило в глазах. В такт ударам бубна янычары организованно перестроились во фронт.
  Перед остолбеневшими горожанами выстраивался монолит. На площади перед крепостью уже замерли в ожидании битвы, готовые по первому сигналу ринуться в бой, около пяти тысяч янычар, а колонна продолжала выдавливаться в ворота.
  Стоял сплошной лязг навешанного на янычар железа. Даже на глаз было видно, что их больше горожан раза в три.
  Янычары не суетились, держались уверенно, было слышно, как они неспешно переговариваются в строю. "Эх, и врежут же они нам сейчас", - подумал спецназовец.
  От тягостных дум его отвлекли вопли, донесшиеся со стороны собственных войск. Как оказалось, кричал Волобуев и, как водится, на своих:
  -Осади назад! Разойдись пошире! Дай простор для замаха!
  Замахиваться силач собрался даже чересчур широко. Во всяком случае, места он себе отвоевывал столько, как если был метров 10-ти росту. Да и то ему все только мешали.
  -Волобуй, поди сюда!- Велел спецназовец и, когда тот приблизился, приказал:- Возьми сотни три мегалаков, самых головорезов, встань позади. Ударишь, только когда станет совсем худо, и только когда я сам позову!
  -Не губи, Великий!- Силач упал на колени, лязгнув массивными доспехами.
  -Будешь орать, превращу тебя в женщину!- пригрозил Антон, грубо конечно, зато действенно.
  Волобуев строптиво подобрал оружие и припустил на левый фланг, некоторое время было слышно, как они с руганью препираются с Юфом, который ни в какую не хотел делить отряд. Наконец мегалаки кое-как поделились, и половина из них ушла назад в Ахангаран.
  Янычары приветствовали отступление оглушающим свистом и издевательским смехом. Они развлекались. Горожане от их гогота лишь боязливо переминались, не прочь сами присоединиться к ушедшим.
  Благо, Волобуев вник в обстановку и остановил засадный отряд на виду. Сам влез на стену и замер со сложенными на груди руками, обиженный, молчаливый и неподвижный словно статуя.
  Наступила тишина. Смолкли разговоры, затих лязг доспехов.
  Противников разделяло метров сто, и они насторожено и с любопытством разглядывали друг друга.
  Напрасно спецназовец выискивал среди врагов Фонарщика, он оставил грязную работу другим. Антону же в очередной раз приходилось выполнять самую грязную работу самому. Судьба такая. Антон почувствовал сильное раздражение.
  Подбавил огоньку выскочивший из стана врагов клоун. На этот раз, настоящий. Разряженный, с огромным красным носом и ртом до ушей. Одетый в картонные доспехи и вооруженный деревянным мечом, он дурашливо закричал:
  -Кто тут Ледокол? Хочу с ним биться.
  Рыцари издевательски захохотали.
  Клоун продолжал паясничать, спускать штаны и показывать выкрашенную красной краской задницу. И неизвестно, сколько бы продолжалось это безобразие, если бы в центр зада как в мишень не врезался камень из пращи, пущенный Волобуевым.
  Метров за двести запулил, с уважением подумал Антон.
  Клоун взвыл и покатился по земле, после чего, нашаривая и подтягивая штаны, заковылял прочь.
  Ему опять не повезло, и по пути он столкнулся с настоящим бойцом, идущим навстречу, и отлетел в сторону словно пушинка.
  Поединщик казался огромным. Руки его из-за обилия мышц торчали в растопырку. Он поигрывал сокрушительного вида секирой. Обоюдоострое лезвие, напоминающее бабочку, зловеще отсверкивало. "Рано я таблетку проглотил", - подумал спецназовец. - "Не могли, гады, две вшить."
  -Хочу с Ледоколом биться! - громогласно изрек боец.- Где ты? Я жду!
  -Это Ганг, поражений не знающий! - сообщил Юф.- Тебе с ним не справиться, а мы не можем остаться без командира! Разреши я пойду!
  Спецназовец остановил его движением руки. Потом стал экипироваться к бою. Одел шлем. Взял меч, в другую руку щит, который закрывал его почти в полный рост.
  -Ганг дерется не честно, не дай ему крикнуть,- предупредил Юф.
  Поединщик ждал его, поигрывая секирой и издавая громкий рык. Словно зверя выпустили из клетки.
  Мы возьмем его культурой, подумал Антон.
  Но едва он сдвинулся с места, как горожане истошно завопили:
  -Великий!
  Янычары в ответ:
  -Убей его, Ганг! Убей!
  И те и другие старались перекричать друг друга, и над полем повис непереносимый ор. Увидев его, Ганг издал непередаваемый горловой клич и двинулся навстречу.
  Вопли стихли только тогда, когда продолжавшие сближаться поединщики оказались на расстоянии десятка шагов друг от друга.
  В наступившей полной тишине, когда стал слышен ветерок, гуляющий между собравшимися крушить друг друга войсками, спецназовец, наконец, понял, с ЧЕМ ему придется иметь дело.
  Во-первых, это был не человек. Он был на метр выше Антона, весил центнера три. Во-вторых: его секира была настолько огромна, что была способна разрубить его напополам, при этом часть лезвия даже не запачкалась бы в крови.
  Посмотрим, на что годна сталь атканларская, подумал Антон.
  Решив выступить вторым номером, он ждал атаки, но когда она случилась, едва ее не проспал, поплатившись за это самым серьезным образом. Заревев, Ганг кинулся на него. Хоть он был большой, и по идее должен был быть неуклюжим, на деле ничего подобного. Он преодолел разделявшие их 10 шагов в два прыжка, а на последнем шаге стал двигаться с такой скоростью, что на мгновение выпал из поля зрения.
  И это едва не стало для спецназовца роковым. Почуяв неладное, он лишь начал входить в боевой транс, поэтому успел только вскинуть щит повыше, как получил в него удар секирой.
  По идее, такие удары не могут наноситься. Разве что машиной собьет. Щит неподъемной тяжестью осел на нем, вдавился в доспехи и тело. И как не крепился спецназовец, на ногах он не устоял.
  Его откинуло назад, равновесие он утерял безвозвратно. И чтобы не загреметь навзничь, был вынужден наклониться вперед, припав на колено. Со стороны это выглядело, как если бы он поклонился сопернику.
  Янычары заулюлюкали. Ганг же стоял, наслаждаясь видом его унижения.
  Впрочем, когда спецназовец быстро поднялся, Ганг заворчал. Должно быть, он должен был остаться на коленях, тогда ему сподручнее было смахнуть голову.
  Спецназовец подвигался, проводя инвентаризацию. В щите появился широкий вдавленный след.
  Видя, что противник против обыкновения быстро очухался, Ганг вновь пошел на него. На этот раз спецназовец был гораздо более внимателен и ждал удара. Даже взмахнул мечом навстречу.
  И все равно удар прозевал.
  Лезвие молнией сверкнуло перед глазами и врезалось в щит. На этот раз спецназовец не упал, но крутанулся вокруг своей оси. У него возникло нехорошее чувство, что он видит сквозь щит.
  Так и есть. Второй удар пришелся почти в тоже место, что и первый, и щит не выдержал. В середине зияла безобразная трещина, почти рассекшая щит пополам.
  Его обескураженный вид так понравился Гангу, что он захохотал. Это так разозлило спецназовца, что он с ходу вошел в боевой режим, одномоментно сблизился с громилой и рубанул его мечом в голову.
  Когда нечто довольно далеко отлетело, он был уверен, что голова, оказалось, шлем.
  Мегалаки и так не красавцы, но открывшаяся морда была мерзка до отвращения. Кожистые складки на лбу. Налитые кровью глаза низко, на щеках. Меж ними широкий как у быка нос, в который вдето толстое кольцо толщиной в сосиску.
  Теперь восторженно заорали горожане.
  Обезумев от жажды мести, мегалак кинулся на него. Спецназовец отбросил в сторону испорченный щит, который уже не мог выполнять свое предназначение, и выхватил второй меч, доселе висевший в ножнах.
  Для стороннего наблюдателя, меч оказался в его руке мгновенно, словно выпрыгнув из ножен. Войска восторженно взревели.
  Очередной страшный удар спецназовец принял на скрещенные мечи. Сталь звякнула о сталь, Ганг навалился с тяжестью грузовика, но спецназовец тоже поднапрягся, и они взаимно отбросили друг друга.
  Дистанция вполне позволяла нанести удар, или пару ударов, но спецназовец не успел сделать ни одного. Он уже делал выпад, когда на морде мегалака вдруг разверзлась поросшая волосами пасть.
  В ухо словно спицу вставили. Не выпуская меча, он вытер локтем ухо, и на доспехах осталось кровавое пятно.
  Мегалак ухмыльнулся и вновь беззвучно раззявил пасть. На этот раз боль была нестерпимой. Разверзшаяся пасть пульсировала, притягивала.
  Ноги сделались ватными, казалось, ничто не заставит сдвинуться с места. Мегалак надвигался на него, замахиваясь секирой, но это казалось не существенным, даже безобидным, но он все же заставил себя, казалось, без особой необходимости отшагнуть в сторону с линии удара.
  Действительность вернулась вместе с тяжелым хлещущим ударом, с лязгом отхватившим часть кольчужной рукавицы.
  Под рев толпы спецназовец вновь вернулся в действительность, и ему удалось увернуться от пары последующих ударов. В криках янычар послышалось разочарование.
  -Убей его, Ганг! - Кричали они.- И съешь его мясо!
  Стоя на месте, мегалак ухмыльнулся и вновь разинул пасть. На этот раз воздействие ультразвука оказалось еще более сокрушительным.
  Его словно всосало в разверзшуюся на морде мегалака воронку. Воздуха не было. Вокруг возникла вязкая тошнотворная мгла. Он барахтался, он дергал руками, стараясь выплыть из нее. Что-то мешало этому, он понял, что это мечи оттягивают ему руки, тогда он отбросил их.
  Он пришел в себя от крика толпы и гулких тупых ударов. Били его. Панцирь имел несколько вдавленных полос, а в одном месте лопнул, там сочилась кровь.
  Он отскочил, озираясь и ища свое оружие, ибо оказался перед озверевшим противником совершенно безоружным.
  -Ты что-то потерял, Ледокол? - Ухмыльнулся Ганг.
  -Ага, твою совесть.
  -А я думал это,- Ганг отшвырнул пинком в сторону антоновы мечи, они имели почти переломившие их зазубрины, видно, спецназовец умудрился отбить пару ударов, хотя и не помнил, как ему это удалось.
  -Я съем твое сердце,- загоготал мегалак.- Пришел твой смертный час. Сейчас я убью Великого К.Г.!
  Глядя ему в глаза, Ганг медленно, даже сладострастно, вновь распахнул пасть. Да он сейчас кончит, подумалось.
  Спецназовец одним движением подхватил с земли один из мечей с отломанным, корявым острием и, нырнув под мегалака, полоснул его по сухожилиям.
  Мегалак удивленно рыкнул, кровь била из ноги как из фонтана. И наклонился инстинктивно, зажать рану, наверное, хотел.
  Спецназовец захватил его башку подмышку и погрузил меч в открытую пасть. Буркала мегалака едва не вылезли из орбит, а меч продолжал неумолимо погружаться и погрузился на всю длину.
  Косматая голова Ганга вздулась и треснула на затылке, выпуская зазубренное все в крови лезвие.
  -У тебя, брат, голова совсем дырявая стала,- попенял Антон.
  Стояла такая тишина, что его слова услышал даже Волобуев, замерший на городской стене.
  Когда спецназовец отпустил Ганга, тот рухнул, словно подрубленный александрийский столб.
  Спецназовец подошел к поверженному и вырвал кольцо из его носа.
  -Воткнем кольца янычарам в нос! - Заорал Антон, потрясая им над головой.
  Он не знал, те ли необходимые слова перед боем нашел, но войска встретили сказанное таким ревом, что всякие сомнения отпали.
  -Воткнем!- Отряды с радостными воплями сорвались с места.
  Янычары двинулись в ответ.
  На Антона катилось две лавины, с двух противоположных сторон, но янычары настигли его первыми.
  Он успел подхватить секиру Ганга и так здорово размахнулся, не слабже Волобуева, что проделал в атакующих рядах изрядную прореху. Лава обтекла его с боков, глубоко вклиниваясь в ряды слабо вооруженных горожан.
  Две лавины, общей численностью порядка восьми тысяч человек и мегалаков со всего маху сшиблись между собой, заставив от лязга содрогнуться небеса. Один из так долго сколачиваемых таранов от удара подлетел в воздух, роняя бревна. Другие были повалены, а их обслуга изрублена.
  Бой сразу разбился на тысячи смертельных поединков. Стоны умирающих временами перекрывали звон мечей. Сколько погибло в первые же минуты? Ведь чтобы завалить одного янычара, горожане гибли втроем, вчетвером.
  Наравне дрались только мегалаки.
  Что касается Антона, то не зря на Бетельгейзе Воронина прозвали Огненным Серпом. Не верилось, что так можно управляться с холодным оружием.
  Став на время боевой машиной, он выкашивал вокруг себя врагов. Стараясь прекратить бессмысленные ужасающие потери горожан, он стремительно пробивался к воротам.
  Временами его попросту заваливало трупами врагов, и пока он выбирался, вытаскивая свою секиру, новыми ударами янычарам удавалось оттеснить его назад.
  Его отшвыривали от желанных ворот, что приносило лишь новые жертвы, и каждую новую он ощущал своей шкурой, вот еще одного убили на его глазах, а он ничего не мог сделать, вот еще, он упорно отбивался, укладывая врагов направо и налево, и опять наступал.
  Ему даже удалось дойти до крепостной стены, но новый отряд выдавился навстречу и оттеснил его до самого лежащего Ганга. Впрочем, спецназовец очень скоро перестал различать это место, потому что оно было завалено десятками дымящихся трупов-янычар и горожан.
  Спецназовец потерял всякое представление о времени. Единственное, что он понимал, что они дерутся, они продолжают драться, и никто из горожан не побежал.
  Бой кипел вовсю. Неизвестно, сколько их осталось, но они дрались как волки.
  Антон взобрался на груду поверженных и закричал:
  -Волобуев!
  Его сшибли и затоптали, но он был услышан.
  Вылезши из-под груды тел, он увидел скачущую из Ахангарана конную лавину. Впереди, сшибая янычар словно тараном, мчался Волобуев. За ним три сотни мегалаков с непривычно раздутой шерстью на загривках, делающих их похожими на львов.
  -Ко мне, ахангаранские львы! - Громогласно закричал спецназовец.- Ко мне и за мной!
  Из-за шеренги других коней вынырнул Иван, все это время не имевший никакой возможности пробиться к нему. Антон взобрался в седло и оказался во главе скачущей конницы.
   -На штурм!- крикнул он, и его поддержали.
  -На штурм!- Закричал Волобуев.
  -На штурм!- Закричали уцелевшие.
  И штурм начался. Это был самый скоротечный и страшный штурм в жизни Антона.
  Засадный полк с таким с остервенением прорубился сквозь янычар, что застал последние резервы враг непосредственно в воротах. Лучники обрушили на них град стрел, но мегалаки изобразили черепаху, прикрывшись щитами, и Антону удалось, наконец, проскочить в вожделенную крепость.
  -Мы выполнили свою задачу, атканларец! - сказал Юф, стоя в проеме и поклонившись.
  -Тогда валите отсюда скорее! - нетерпеливо прикрикнул Волобуев.
  Антон не успел ничего предпринять, как Волобуев вцепился в массивный ворот, обычно приводимый в движение пристяжной шестеркой лошадей, и стал титаническим усилием его вращать.
  Подъемный механизм нехотя пришел в движение, и створ ворот со скрипом пополз вниз. Отряд Юфа уже успел развернуться и стал уходить, организованно вклинившись в ряды отступавших врагов. Янычары обтекали мегалакский клин и устремлялись в продолжавшие оставаться незакрытыми ворота.
   -Ну и на фига!- сказал Антон и рубанул по цепям подъемника.
   Цепь лопнула, и конец ее, увлекаемый многотонным усилием, стремительно скрылся в направлении потолка. Громада ворот ухнула на землю, придавливая и отсекая руки и ноги остаткам янычарова воинства.
  Потеряв опору, Волобуев кубарем полетел на землю.
   После боя наступила долгожданная тишина, они расслабились и едва за это не поплатились.
  Антон ничего не успел предпринять, как на них напали. На Волобуеве и спецназовце одновременно вспыхнули крошечные солнечные зайчики лазерных прицелов!
  Антон уже ушел с линии выстрела, попутно сшибая с ног и ничего не понимающего силача, который по существу и должен был умереть в неведении, и увлек к башне, в мертвую зону, подальше от последовавших тяжелых ударов молоха, разнесших брусчатку внутреннего двора.
  Донеслись раздосадованные вопли снайперов, впрочем, они отыгрались на Иване. Он еще пытался ускакать, но несколько прямых прострелов наповал уложили коняку.
  -Как ты?- спросил Антон по внутреннему коммуникатору.
  -Цел. Коня жалко!
  Не имея возможности приблизиться, спецназовец велел отстрелить трос и подтянул убитого коня под защиту стен. Здесь он вынул модуль искина. Правда, тот попросил забрать еще кое-что.
  Антон вынул из "бардачка" котомку. Внутри был хрустальный шар Емелеха. Когда Антон хотел без затей его выбросить, Иван взмолился.
  -Он тебе еще пригодится! Я еще до конца не разобрался в нем, но это может быть очень, очень полезная вещь!
  Он два раза подряд повторил "очень", и Антон сдался. Шар не тяжелый.
  Сунув искина и шар в котомку, он повесил на плечо. Надо было выбираться, в этот момент снайперы делают все от них зависящее, чтобы изменить сектор обстрела и попытаться выкурить их из-под стен. Площадь пересечь они не могли, оставался один путь - в башню.
  Двинувшись вдоль основания, они наткнулись на лестницу, упиравшуюся в железную дверь. Она была незапертая, хотя с внутренней стороны имелась щеколда, и они шагнули в узкий кривой коридор.
  Едва спецназовец замкнул дверь на щеколду, как ее тихо тронули с той стороны. Стало быть, не увидели, как они сюда скользнули, а то стали бы ломать. А еще хуже взорвали. Теперь сразу не полезут, потому что не уверены, здесь ли они. Сначала они обойдут вокруг башни, так что у них есть пара минут. Но не больше.
  -Может, засаду устроим?- Задумчиво спросил Волобуев, еще минуту назад мечтавший только убежать.
  Антон приложил палец к губам и жестом показал вглубь коридора.
  Как оказалось, коридор вел вкруговую вокруг башни, имея частые ответвления к центру. Они сунулись в некоторые, но все они вели в заваленные мусором закутки, и соваться они перестали.
  Башня внутри оказалась больше, чем виделась визуально. Или таковой ее делала хитрая архитектура.
  Антону казалось, что они никогда не выберутся из этого лабиринта, когда в очередной раз оглянувшись, а он двигался первым, вдруг увидел безмолвную тень, появившуюся из очередного бокового закутка и стремительно зашедшую к Волобуеву со спины.
  -Сзади!- Антону показалось, что он даже не крикнул, а разве что успел каркнуть нечто отдаленно напоминающее человеческую речь.
  Силач среагировал с непохожей на него грацией и успел отпрыгнуть на добрый десяток метров. Вдвоем они с недоумением уставились на плюгавого седенького старичка, который и не думал нападать, а стоял, вежливо переминаясь с ноги на ногу.
  Как бы не так. Спецназовец чересчур хорошо знал разницу между словами "подойти" и "подкрасться".
  -Ты кто такой?- Спросил он.
  -Ключник,- с готовностью ответил старик.- Меня зовут Слим.
  -Да? И ключи от всех дверей у тебя есть? И от комнаты Фонарщика?
  -От всех, и от хозяина тоже, судари.
  Антон обыскал его и отобрал связку ключей.
   -Веди к Фонарщику! - велел Антон, и Слим с готовностью подчинился.
   Заведя в один из закутков, он на секундочку попросил свои ключи обратно, отомкнул дверь, и они оказались перед спиральной лестницей, уходящей вверх в каменную трубу.
  -Прямиком к хозяину,- заявил Слим и сделал попытку улизнуть, но был немедленно задержан спецназовцем за шиворот и водворен обратно.
  -С нами пойдешь,- сказал Антон не терпящим возражений тоном.- Мы люди темные, вдруг свернем не туда.
  Подъем протекал трудно и долго. Волобуев по объективным причинам стал отставать.
  -Сколько же тут этажей? - недоумевал он.
   Спецназовец встал как вкопанный и, прищурясь, глянул на вмиг притихшего Слима.
  -Хорошую шутку ты с нами сыграл,- сказал он.- Только почему-то не смеешься.
  -Не понимаю: о чем это вы?- В момент разговора тот оказался чуть ниже, теперь не догнать: придется убивать.
  -Я про эти лестницы-ловушки еще пацаном слышал,- продолжал спецназовец, ненароком убирая руку ближе к паузеру.- Можешь по ней хоть всю жизнь идти - она под твоим весом в пол уходит, а сверху все новые ступени появляются.
  Слим, взвизгнув, быстро наклонился, нашаривая что-то сбоку лестницы. Антон вскинул паузер, но ему помешал Волобуев, сам пожелавший схватить подлеца и сбившего прицел.
   Не успел Антон до конца оценить грозящую им опасность, как Слим нажал потайной рычажок, и ступени моментально провалились вглубь, сделав лестницу совершенно гладкой. И скользкой.
  Старичок укатился сразу, Волобуев начал сползать следом, но Антон к этому времени закрепился и его удержал. Снизу раздался громкий вопль, следом тяжелый плеск. Больше старичок признаков жизни не подавал.
   -В такого рода ловушках используется кислота,- пояснил Антон.
   Он нашарил использованный Слимом рычажок и вернул на место. Лестница закряхтела, из пола опять вздулись ступени.
   Некоторое время он переводили дыхание.
  -А ты ведь не Великий К.Г.!- заявил Волобуев.
  -Как ты догадался?- спросил он.
   -Богу нет до нас никакого дела!
   -Хорошо бы так!- воскликнул он в сердцах.
  
  27.
  Один на один.
  
  -Снайперы! Снайперы тута!- громко шептал Волобуев, вытаращив глаза.
  -И как ты догадался?- пробормотал Антон.- И почему ты стал разговаривать шепотом?
  Они лежали в начале виадука, соединяющего башню с поместьем. Узкий виадук, сооруженный из глины и штакетника, и так имел шаткий вид, несколько сквозных дыр прочности не добавили, причем, пару минут назад их не было. Учитывая высоту расположения, метров 16 над землей, конструкция становилась чрезвычайно опасной для перемещения.
  И возвращаться было нельзя.
  Антон вспомнил, как они с силачом поднимались до тех пор, пока не оказались на краю мрачного бетонного колодца, откуда несло невыносимым застарелым смрадом. Так пахла смерть.
  Много лет, если не десятков лет, неугодных сбрасывали вниз, без еды, питья, человекомогильник, средоточие безысходности и ужаса.
  Выше располагались только голые стены. Вот такая она Голодоморня.
  Антон покачал головой. Нет, возвращаться туда нельзя. Их по существу и гнали туда, и калиточку оставили. Теперь снизу шли янычары, они уже слышали их шумное дыхание, вырывавшееся сквозь респираторы шлемов высшей защиты. Единственный же переход защищали снайперы.
  Если бы на месте спецназовца оказался обычный человек, даже не обычный, герой, тут бы для него все и закончилось.
  По идее Антон мог бы пройти дальше с минимальным ущербом для атканларской стали. А Волобуев бы не прошел. Огромный сильный человек, матерый человечище. И такая же огромная мишень, в которую невозможно промахнуться. Жалко, что не киборг. Антон вздохнул.
  -Ты чего, Ледокол? - уставился на него Волобуев.
  Спецназовец передал ему паузер, велев стрелять во всех, кто появится с лестницы. Когда он в общих чертах обрисовал, что собирается делать сам, силач сразу вызвался идти вместо него.
  -Не высовываться! - повторил Антон.
  Он пополз по виадуку. Тот, кто его возводил, был прозорливый, собака. Виадук получился необременительный в строительстве, а при необходимости, и в уничтожении.
  Раздалось два выстрела, и оба раза в него попали.
  Кучно кладут, засвидетельствовал он, протирая глаза от забившей их глины. После первых выстрелов возникла короткая пауза, видно стрелки недоумевали, почему жертва все еще продолжает двигаться, и решали, что делать дальше.
  Спецназовец еще подумал, что можно было закинуть здоровяка на загривок и перенести через простреливаемую зону с минимальным риском, и оказался неправ. И такое с ним случалось в последнее время чересчур часто и даже можно сказать, регулярно.
  С 90 процентной уверенность можно было утверждать, что это был шаровой заряд, выпущенный из галакса. На остальные 10 можно было оставить предположение, что это импульсная граната.
  Что бы это ни было, оно угодило в виадук в 10 сантиметрах от его головы, разнеся его в щепки. Удар был столь силен, что вскинул спецназовца на несколько метров вверх, потом он рухнул вниз. Думал, что ударится об остатки виадука, но пролетел в метрах трех левее.
  Стены взметнулись ввысь, и спецназовец со всего маху и всем весом ухнул о брусчатку внутреннего дворика.
  Грянул второй взрыв. Брусчатка выметнулась из-под него, и спецназовец вбился в грунт на полметра, чувствуя, как сминается плечо и немного голова. В талии что-то тянуло. Напряглась поясная мышца, но не порвалась.
  В наступившей тишине послышались шаги. Спецназовец не шевелился. Стрелки переговаривались.
  -Вставай, железяка, чего притворяешься? - сказали ему.
  -Кай, ты? - спросил он, а уже потом открыл глаза и повернулся.
  Кай и Инга подходили к нему, очень грамотно, не перекрывая друг другу сектор обстрела. Поэтому когда он вскочил, они влупили в него с двух сторон так что, он ударной силой он был сбит с ног и летел кубарем до самой башни.
  -Там тебе и место, придурок! - осклабился Кай.- Это мы узнали про твой план! Так и знай!
  -Не расстраивай его, дорогой! - промурлыкала Инга. - Мы должны быть милосердными!
  -С чего бы это вдруг!
  -Ему подыхать, нам жить.
  Мысли о милосердии не помешали им всадить с двух стволов, когда он предпринял вторую попытку подняться. В районе груди что-то треснуло. Возможно, ребро перешло запас прочности.
  Инга наступила ему туфелькой с неожиданно острым каблучком на место выстрела, самое больное сейчас место на его атканларском теле и спросила:
  -Ну что, ржавый, хотел трахнуть самого Кристофа. А он возьми и сделай наоборот!- и засмеялась, рот у нее был красивый, но сейчас чем-то напомнил оскал волчицы.
  -Никогда не интересовался мужиками! Даже в тюрьме!- возразил Антон.
  Лицо Инги буквально перекосилось от злобы:
  -Шутим?
  Она вставила дуло ему в ухо и спустила курок. Антона словно ударило кувалдой. Он перекувыркнулся вбок.
  В оптических датчиках изображение двоилось и троилось.
  -Херово выглядишь!- сказала она, подходя.
  -Су... - губы не подчинялись, возможно был поврежден центральный процессор.
  -Чего?- она наклонилась к нему.
  -Сучка!
  Она попыталась повторить процедуру и надавить каблуком свежую рану, он перехватил ногу и со всей силы отшвырнул. Он должен был сломать ей ногу, но она даже не упала. Сделала сальто и встала как вкопанная с неожиданной машинной грацией.
  -Робот!- вырвалось у него на цифровом языке.
  -Говори по человечески, урод! - взвизгнула она.
  -Не трать на него силы, пора кончать этого урода,- спокойно сказал Кай.
  Он поизучал его реакцию и наигранно удивился:
  -В этом месте ты должен был усмехнуться нам в лицо! Еще бы!- и он внезапно тоже перешел на цифровой.- Киборг из атканларской стали! Думаешь, тебя ничего не берет? Ошибаешься! А это видел?
  Он поменял магазин, перед этим отщелкнув блестящую пулю.
  Антон поймал ее и с криком выпустил. Пуля ужом завертелась в руке и вдруг обожгла нестерпимым огнем.
  -Атканларская пуля!- вырвалось у него.
  -"Живая" пуля!- подтвердил Кай.- Кристоф отвалил за них целое состояние, здесь у меня целая обойма! Хотя тебе хватило бы одной!
  Спецназовец слышал про артефактные пули, но думал сказки, а зря. Все что связано с долбанным Атканларом, надо воспринимать без тени иронии.
  По существу это не пули, а действительно псевдоживые существа, выращиваемые на специальных фермах. И спасения от них нет. Даже если ты сделан из атканларской стали. Вполне возможно их и сделали как противодействие "вечному" материалу. Атканлар всегда так действовал, создавал унформер и элиминатор к нему. Киборга из атканларской стали. И пули для него.
  Как плохо. Кая бы он еще завалил, но есть еще Инга. И уж она то постарается сделать из него дуршлаг.
  -А чего это вы перед Кристофом стелитесь?- спросил он, чтобы потянуть время.- Робот роботу не служит! Западло!
  -Он сделает нас вечными, как и он! - вырвалось у Кая.
  -Заткнись! Ты ему еще все расскажи!- дурным голосом заорала на него Инга.
  Они повернулись друг к другу всего на мгновение, но этого хватило спецназовцу, чтобы войти в боевой режим.
  Инга завизжала, Кай мгновенно развернулся с недостижимой для человека скоростью, но все равно не достаточно быстро. Антон был уже рядом с ним, задел по касательной, захватил шею, почувствовав, как рвутся под локтем псевдомышцы, как остается только полый металлический цилиндр со шлейфом внутри, соединяющим центральный процессор с двигательным аппаратом.
  Но сломать шею он не успел, да и не нужным это оказалось. Инга начала стрелять. Он видел все пули, перед тем, как они пробивали Кая насквозь. Тот пару раз дернулся, а потом стал молча фонтанировать смазочно-охлаждающей жидкостью.
  Спецназовец отшвырнул полуразложившиеся останки в одну сторону, сам дернулся в другую. Уходя с линии огня, уже понимая, что проиграл. Инга не стала гоняться за ним, пытаясь ухватить его маневры, она стала накрывать площадь.
  И накрыла бы его, если бы не пришла помощь с неба. Сверху на робота опустилась голубая змея. Все вокруг заискрилось, запахло паленой проводкой. В пылу чисто своих разборок, Антон совсем забыл о Волобуеве, и теперь он жарил противника в луче паузера.
  Окончательно добить робота не хватило мощности. Тривиально иссяк заряд, на прощанье зашипев как затушенные угли. Когда Инга хотела подняться, Антон, наступив, вернул ее на место.
  Черный эбонитовый череп уставился на него изрядно косящими буркалами.
  -Ты ведь не выстрелишь в женщину?
  Спецназовец погрозил ей пальцем:
  -Робот не имеет права убивать человека! Это тебе за Куцего! - и подарил ей атканларскую пулю.
  В лоб.
  
  Только необычный человек мог соединить свое поместье с Голодоморней персональным виадуком. Антон убедился в этом, попав непосредственно в личные апартаменты хана.
  Центральная усадьба оказалась небольшой и довольно милой снаружи. Нежно-зеленый плющ вился по всем трем этажам, заглядывая в окна. Только окна оказались фальшивыми, а к "плющу" подведено совершенно дикое напряжение, готовое испепелить любого, кто рискнет к нему прикоснуться.
  Войдя в незапертую дверь (о, эти незапертые двери, если бы Антон был писателем, он бы называл так романы, потому что именно из-за таких незапертых дверей все и случается), он оказался в полутемном холле, который можно было бы назвать гулким, если бы стены и полы не покрывали приглушающие все звуки ковры. От каменных стен тянуло сыростью и холодом склепа.
  В никогда не проветриваемом помещении (еще бы, поместье имело только один дополнительный выход, ведший в Голодоморню. Какое уж тут проветривание!), так вот, здесь витал подозрительный мерзкий запах. Можно было бы решить, что здание, словно гигантская труба втягивает в себя аромат смерти из башни, но запах несколько отличался.
  Спецназовец почуял в нем куда большую опасность и изготовил галакс, отобранный у Каина. Второй висел за спиной. Магазины набиты атканларскими пулями и ему очень не хотелось тратить их по пустякам. Все они имели конкретный адрес.
   В холле имелось несколько дверей на первом этаже и деревянная лестница, ведущая на второй. Все ходы задрапированы тяжелыми портьерами, ни черта не видно, и с точки зрения военного искусства Антон сделал бы так же.
  На втором этаже почудилось движение, и спецназовец крикнул:
  -Волобуев!
  После схватки он потерял напарника из виду, но надеялся, что тому удалось перебраться по остаткам виадука в поместье. В таком случае Волобуев мог находиться на втором этаже, и он не хотел ненароком его пристрелить.
  Когда ему никто не ответил, а двигаться куда-то надо было, он поднялся на второй этаж.
  Вообще то, его удивило, что в доме не оказалось охраны. Это попахивало авантюризмом. Он ничего не мог сказать про Фонарщика, но все это было в духе Кристиана Мора. Парень был с прибабахом еще в "Фалконе". Всегда стремился быть первым, чужую помощь не принимал категорически, чуя подвох и подозревая, что у него отнимут заслуженную славу.
  Этим следовало воспользоваться. Вернее один раз Антон уже воспользовался, ибо только сумасшедший мог направить против него двух ржавых сопляков.
  На втором этаже сразу пришлось стрелять. Антон очень переживал потом, что потратил такой дорогой боезапас.
  Тот, в кого он попал, и не пошевелился.
  Огромный человечий торс стоял на постаменте. Исполинские ручищи свешивались до пола, голову несчастный уронил на грудь. Все равно, что Геракла разрезали бы пополам и установили половину на поддерживающую его лепную колонну.
   Спецназовец приподнял голову за волосы и когда отпустил, та упала обратно.
  -Мора совсем с ума спятил, тащить в дом покойников!- решил Иван, которому он транслировал картинку через коммуникатор.
  -С чего ты решил, что это Мора? Это может быть Яндырбец. Он хозяин этого дома.
  Антон упустил этот факт. Если Мора настолько беспечен, что не выставил охрану, то уж люди Фонарщика должны быть здесь по определению.
  С другой стороны он слишком хорошо знал Мора. Кристоф никогда ни с кем власть делить не станет. Все упирается в сроки, и он может подмять под собственные интересы любого.
  -Слишком мудрено. Впереди засада, вот и все дела,- проворчал Иван.
   В стену коридора было врезано пять добротных деревянных дверей. Спецназовец открывал их по одной, и осматривал помещения через прицел, как учили. Впрочем, очень скоро он потерял свою невозмутимость.
  Уже из первой комнаты шибанул настолько мерзкий запах, словно он стоял за дверью и ждал именно его, чтобы вырваться наружу.
  В комнате было устроено нечто вроде прозекторской, и обнаженные тела, по большей части мужские, но встречались и женские, стояли, поддерживаемые металлическими подставками, либо висели подвешенные крюками к потолку.
  Все они были давно мертвы и даже больше, чем мертвы. Руки, ноги, а то и половину тела заменяли жесткие металлические корсеты, поверх которых вились толстые жгуты силиконовых мышц. Наполовину люди, наполовину киборги, застыли с поникшими головами, словно в неизбывной горести от своей незавидной участи.
  То же самое оказалось и в остальных комнатах. Там были десятки дико умерщвленных существ.
  Здесь велись мерзкие эксперименты, прямо в доме, и это было страшно, отталкивающе, не укладывалось в голове. Голодоморня теперь казалась невинной детской шалостью.
  Весь этаж оказался забит изуродованными трупами. Везде шланги, провода. Чудовищным экспериментам был придан почти промышленный масштаб.
  -Фонарщику было что скрывать, и Мора легко взял его за жабры! - заметил Иван.
  Антон, возможно, согласился бы с ним. Возможно. Но куда делся сам Фонарщик? И где, черт возьми, Волобуев?
  Он оставил позади этаж с мертвяками и оказался еще на одной лестнице, ведущей выше. Именно здесь виадук соединял поместье с Голодоморней. Некогда закрывающая выход дверь валялась внутри, вырванная с корнем, и можно было предположить, что именно так и вломился сюда Волобуев. Но куда он делся после этого?
  Спецназовец опрометчиво застыл в проеме, за что едва не поплатился, когда засевшие в башне янычары разразились огнем. Неизвестно, чем они стреляли, обычными зарядами или атканларскими. У Антона не было желания это проверять. Он отскочил, а заряды еще некоторое время продолжали крушить лестницу.
  Спецназовец ждал атаки, но ее не последовало. Янычары на виадук не сунулись.
  И он поднялся выше.
  Выше был чердак. Обширный, на весь этаж. И пустой, если не считать установленных повсюду подпорок под крышу и одиноко возвышающегося в центре трона. На троне восседал Фонарщик.
  Спецназовец вскинул галакс, но наместник даже не пошевелился. Мертвый.
  Он понял, что ошибся, когда приблизился, держа оружие на изготовку.
  Хан Яндырбец не мог быть живым или мертвым по определению. Трон оказался не совсем троном, а блоком питания. Шейный лоскут кожи был сдернут, свисая до груди и открывая 8-ми пиновый стандартный разъем.
  Фонарщик - киборг!
  -В этот момент должен появиться я! - раздался голос позади него.
  Спецназовец стремительно оглянулся.
  Кристиан Мора нагло ухмылялся, уткнув галакс в понурую голову Волобуева, стоящего на коленях со скрученными за спиной руками. Когда он поднял голову, то показал еще и кляп.
  -Я рад, что ты нашелся! - сказал Антон.
  -Опусти пушку, а то я твоему дружку башку снесу! - предупредил Мора. - Ты ведь за ним пришел?
  В другой руке у киборга находился эллипсовидный предмет абсолютно черного цвета. Он поглощал весь спектр света, и киборг держал его, словно кляксу в руке. И лишь крохотная свастика горела внутри элиминатора.
  Спецназовец положил галакс на пол.
  -Второй! - напомнил Мора.
  Выполнив его требования, Антон предложил:
  -Поговорим?
  Мора ухмыльнулся:
  -Сейчас я должен тоже бросить оружие, и мы схлестнемся в жутком рукопашном бою двух киборгов! Должен тебя разочаровать, дорогой коллега. Ты насмотрелся дрянных фильмов. Поговорить с тобой я поговорю, не могу отказать себе в удовольствии. Но потом сразу прикончу, здесь у меня живые пули.
   Волобуев вскинулся, но Мора без замаха обрушил на него удар прикладом, и силач рухнул как подкошенный.
  -Как он мне надоел! - Мора скорчил гримасу.- Он воняет потом! Странные у тебя друзья, киборг! Ты опустился до человеческого уровня!
  -Зато ты приподнялся.
  -Хочешь меня обидеть? Не получится. Кто ты и кто я? Ты недоучившийся школяр, технический брак. А я Фалкон!
  -Почему ж ты тогда не летаешь?
  Злоба исказила лицо Мора:
  -Ты ублюдок! Ты отнял у Фалкона слишком много времени! Это я могу предсказывать будущее! Я мог бы вершить великие дела! А я вынужден гоняться за тобой по всей галактике!
  -Не гоняйся, я тебя об этом не просил.
  -Я не могу явиться к Альфреду Ван дер Богу, не рассчитавшись с тобой! Из нас должен остаться один настоящий Фалкон! Предсказатель будущего и воин, способный его изменить!
  -А тебя не напрягает, что именно Мистер Би может быть причастен к уничтожению "Фалкона"? В таком случае, он убьет и тебя!
  -Идиот, ты разве еще не понял, что Альфред здесь не при чем?
  -Тогда кто хотел нас всех убить?
  -Атканларцы, кто же еще?
  -Глупец, они мертвы много веков, если не тысячелетий!
  -Это ты глупец! Атканларец во мне!
  Мора выкрикнул это так торжествующе, и после этого установилась тишина. Антон переваривал услышанное.
  -Что ты этим хочешь сказать?
  -Атканларец во мне! - уже спокойнее повторил Мора.- А как ты считаешь, они могли научить нас повелевать временем, как не пересадив в нас одного из настоящих повелителей? Я не киборг! Ты киборг, а я нет. Я симбиот! Величайший симбионт в галактике! И я вынужден тратить время на такого микроба, как ты!
  Антон понял, что имеет дело с настоящим психопатом, и надо это дело скорее заканчивать, но Мора хоть и был психопатом, но также был опытным профессионалом, других в "Фалкон" не брали.
  -Вычисляешь противопульную змейку?- понял он. - Бесполезно! Здесь, - он снова потряс галаксом,- здесь живые пули, увернуться от которых невозможно. Они идут по теплу твоего тела, по запаху твоего страха!
  Но у Антона не было другого выхода, и он рискнул. С хода войдя в боевой режим, устремился на противника. Мора среагировал мгновенно, вскинув галакс и выстрелив, но за это время Антон успел преодолеть половину разделявшего их расстояния. Оставалось пара хороших прыжков, но пуля уже вышла.
  Он видел все в своем темпе восприятия, с огромным замедлением. Видел, как разверзлось дуло галакса, сделавшись бездонным и огнедышащим. И выскользнувшую навстречу смерть.
  Он сразу ушел на противопульный маневр, который сработал бы против любого другого оружия. Но не против атканларской пули. Своим замедленным взглядом он видел, как она хищно изогнулась в воздухе, мгновенно корректируя направление, и без задержки устремилась ему в лоб.
  В этот момент он должен был умереть, ибо пуля двигалась на зов центрального процессора, моментально реагируя на любые его движения и стремительно сокращая дистанцию. Внезапно в сделавшейся пустой и огромной голове, а какая должна быть мишень, готовая поразиться наповал в следующее мгновение, раздался строгий голос:
  -Вправо!
  Антон даже не успел осмыслить сказанное, как тело послушно дернулось вправо. Его все же задело, но не так убойно, как должно было. Голова мотнулась вбок, потеряв равновесие, он крутанулся вокруг своей оси и услышал трубный рев.
  -Н-ет! - выл Мора, увидев, что промахнулся и, не желая этому верить.
  Он опять вскидывал оружие. Если бы спецназовец стоял твердо на ногах, он бы его достал, но он заваливался вперед и вбок. В руке он сжимал платочек с завязанной в нем пулей, выщелкнутой покойным Каем, и Антон со всей амплитуды запустил ее в противника.
  Было бы наглостью просить у Мазы, чтобы убить врага с одного броска. Но навредил он все же изрядно. Непонятно куда попала пуля, но, закричав от ожога, Мора уронил оружие и элиминатор и ушел в проем лестницы, будто его и не было.
  Поместье кроме трех надземных этажей имело еще и подземный, а может и не один. Так что киборг ухнул куда-то в подвал.
  Антон развязал Волобуева, и они пошли по лестнице вниз. Когда спустились до второго этажа, на покинутом ими чердаке, раздались тяжелые шаги. Фонарщик!
  Наместник показался на лестнице, и ступени заскрипели под неслабым весом.
  -Не вовремя ты нарисовался!- сказал спецназовец, поднимая галакс.
  Наместник поднял пудовую руку и указал на них.
  -Взять их!
   Тотчас стоящая на постаменте половина тулова рефлекторно дернулось. Голова поднялась, глаза открылись и уставились на напарников.
  -Даже не думай!- предупредил спецназовец.
  Тулово уперлось в постамент ручищами и скакнуло на пол. Оно приближалось словно огромная жуткая лягушка. Пародия на живое существо.
  Спецназовец выстрелил, и воочию увидел разрушительное действие живой пули. Тулово развалилось надвое, и пыталось скакать по одной руке каждая половина, но потеряло равновесие и повалилось, словно мясная туша, разваленная ударом топора.
  Внезапно со всех сторон донеслись тяжелые вздохи, лязг, тяжелые шаги. И разверзся ад. Двери разом распахнулись, выпуская наполовину людей - наполовину киборгов.
  Напарники оказались в центре водоворота жутких творений. Им пытались вырвать глаза, задавить, даже откусить им руки- ноги. Волобуев дрался и орал.
  Спецназовец оттолкнул его от псевдоживой копошащейся массы и длинными очередями крошил нападавших. Но их оказалось слишком много, гораздо больше чем пуль.
  Антон протолкнул силача дальше по коридору, прочь из этого ада, в сторону лестницы. Жуткие твари преследовали их, хватали за ноги, пытались перекусить горло. С огромным трудом им удалось пробиться к лестнице, и Антон остановил Волобуева, готового ринуться наверх.
  Но это была бы верная смерть.
  -Делай как я!- и спецназовец устремился по виадуку в сторону башни.
  Затаившиеся там янычары прозевали сам бросок, а уже потом было поздно. Антон бежал и садил в проем очередь за очередью. Учитывая, что в магазине были живые пули, он израсходовал целое состояние, чтобы убить пару-тройку янычар.
  Уроды выбрались следом, и через секунду виадук наполнился паноптикумом самых жутких тварей на свете. С невыразимым облегчением Антон уничтожил и обрушил вниз остатки моста.
  -Что будем делать?- спросил Волобуев, пытаясь приладить оторванную рубаху на место.
  У Антона имелась одна мыслишка. Окровенено говоря, он с самого начала предполагал, что такой сноб как Кристиан Мора не будет через Перегон на лошадях скакать.
  Он всегда любил комфорт.
  -Здесь где-то должно быть устройство плавного пуска!- сообщил он.
  Когда он это сказал, то уже имел на руках результаты сканирования.
  -И где же оно? - Волобуев за время знакомства успел его изучить, что-то прочел в его глазах.- Только не говори, что оно там!
  -Именно! - не оправдал его робких надежд Антон, указывая на темный провал Голодоморни.
  
  28.
  Возвращение.
  
  Антон шел по Повстанческой улице Алги, оставив модуль почти в центре города, замаскировав на стройплощадке среди кучи мусора. С Волобуевым он распрощался еще на Шарагде, лишь перенеся за стены поместья.
  Силач был сильно расстроен, но спецназовец был неумолим. За спиной у него была котомка, в которой лежали элиминатор и искин. Дело было за малым, найти унформер и дезактивировать его. Задача казалась довольно простой и этим отчаянно не нравилась Антону. Обстоятельства последних дней неумолимо свидетельствовали об отвратительной тенденции по превращению простых задач в практически невыполнимые.
  Он опять был Шутером, спасибо Ивану, удачно воспользовавшемуся "кухней" модуля, но в остальном все было не так хорошо.
  Город ему не нравился. Несмотря на вечер, Повстанческий словно вымер. Многочисленные кафешки и псевдокитайские ресторанчики закрыты.
  Даже гипермаркет ВДВ был закрыт. Гигантские витрины частью поколочены и забиты фанерой.
  Машин не было, те, что были, норовили миновать его, двигаясь со скоростями, намного превосходящими разрешенную.
  Издалека донесся истеричный рев сирены. По Повстанческому медленно ехала пожарная машина. Когда поравнялась с Антоном, из окна высунулась ярко-алая рожа пожарного, пристально уставившегося на него.
  Когда Антон не отвернулся, пожарный смачно харкнул на дорогу. Заливая все вокруг истошным гудком, машина продолжила свое неспешное движение.
  -Зачем ты вернулся? - раздраженно спросила Жанна, которую ему посчастливилось застать дома.
  - Что у вас здесь творится?
  -Ничего у нас здесь не творится!- женщина усиленно делая вид, что занята по хозяйству, с грохотом сунула в раковину чистые тарелки.
  - У вас комендантский час объявили? На улицах пусто. Пожарные ездят.
  Вроде ничего особенного не сказал, пытался незатейливо прокачать обстановку, но женщина взъярилась.
  -Оставь пожарных в покое! - завопила она.- Чего ты все вынюхиваешь? Нормальные у нас пожарные.
  Он внимательно посмотрел на нее и сказал:
  -Ну, нормальные так нормальные, чего ты так разволновалась, - и неожиданно спросил.- Почему ты их боишься?
  Она уставилась на него:
  -Слушай, ты где был? В Москву, наверное, уезжал на выходные? Ты что, ничего не знаешь?
  Антон силой усадил ее, и она вдруг порывисто обняла его. Он почувствовал, как дрожит ее тело.
  -Я действительно отсутствовал некоторое время, не могла бы ты рассказать, что здесь случилось, - попросил он.
  -Ты действительно ничего не знаешь? В Москву должны были сообщить.
  -Кто?
  -Действительно, кому это надо, - она горестно усмехнулась.
  Если спецназовец думал, что все главные препятствия он оставил позади, то оказался сильно неправ.
  Пожарная часть располагалась в центре города, и в одну из ночей жители близлежащих домов были разбужены дикими криками. Граждане сразу позвонили в милицию.
  Из всего рассказанного Жанной это являлось наиболее достоверной частью. Все дальнейшее она смогла передать лишь междометиями, закатывая глаза и оглядываясь на дверь.
  Будто прибывший наряд расстреляли на месте, после чего был штурм пожарки, и убитых было немеряно.
   С другой стороны многочисленные свидетели утверждали обратное. Будто бы в ту ночь между зданием УВД и депо безостановочно сновали милицейские и пожарные машины, что они там решали, что возили (трупы?), никому не ведомо. Только пожарных после этого резко оставили в покое.
  Самое интересное, что граждане так и не дождались объяснений ночного дебоша. Ни по радио, ни в Алгинском патруле никаких заявлений не прозвучало.
  Пожарные же после этого как с катушек сорвались. Они перестали выезжать на пожары. Они стали носиться по городу, бесплатно заправляясь на заправках, и на халяву жрали в ресторанах.
  Кто-то пытался намекнуть им, что надо бы платить и был нещадно бит. Жанна, закатывая глаза, говорила даже об убийствах.
  Милиция заявления, направленные против пожарных не принимала. ГАИ исчезло с улиц города.
  Вот такие дела.
  Антон припомнил высунувшегося из машины пожарного, его глаза. Да, глаза. Он хотел бы сказать укуренные, но они были вполне адекватные. Только чересчур злобные, звериные.
  -А командует ими прапорщик, говорят, законченный бандит. Он жену свою убил.
  -Интересные у вас тут дела творятся, - подытожил спецназовец. - А что Карлик? Как никак хозяин города. Или уже нет? Власть сменилась.
  -Можешь смеяться, сколько хочешь, но Карлик куда-то пропал. Тут у них какие-то свои разборки. Говорят, что он с сумитами здорово поцапался, после того, как у старшего Нухаева чуть дочь не пристрелили. Ты что об этом тоже ничего не слышал?
  -Слышал краем уха,- неопределенно сказал Антон.- В последнее время, кроме того, что появились эти бешеные пожарные, ничего в городе интересного не происходило?
  -А тебе этого мало? Нам марсиан разве что не хватало!
  -А что марсиане?- он посмотрел ей в глаза.- Ты что-нибудь слышала? Что-нибудь связанное с космосом.
  Он поначалу не разобрался в ее красноречивом взгляде, потом понял, что она смотрит на него на самого, как на марсианина, сожалеюще и обидно.
  -Я пошутил, - извиняюще сказал он.- И шутка неудачная, у вас тут такие дела творятся. Помоги мне еще в одном дельце. Узнай по своим каналам, у Василия Иваныча спроси, только осторожно, на кого работают Казбек и Иса.
  -На братьев Нухаевых естественно.
  -А на кого конкретно?
  Она ушла в соседнюю комнату, чтобы позвонить. Потом вернулась и сказала:
  -Василию Иванычу впарила, что наехали на наш профсоюз эти двое. Так вот, работают они на младшего Нухаева, на Мишу.
  Ничего не понимаю, подумал Антон. Младший брат каким-то боком причастен к покушению на убийство своей племянницы.
  Перед глазами как живая стала голенастая дылда в полосатых гольфах.
  Великий Маза, а ведь тогда все сходится! Поэтому им и был нужен славянин, чтобы на него все списать.
  А он все испортил!
  -Как кстати дочка Нухаевская?- поинтересовался он.
  - А что ей сделается? Ей по тридцать раз за ночь не приходится ножки раздвигать!
  -О чем это ты?- не понял он.
  Она смутилась.
  -Где можно найти Казбека или Ису?
  -Ну, за это придется заплатить! - сказала она с загоревшимися глазами.
  -У меня денег нет.
  Он подошла к нему, рывком разворачивая к окну. Он почувствовал, как, обняв его за талию с двух сторон, она расстегивает ему брюки, спускает трусы.
  Легкими невесомыми движениями она почесывала вокруг члена, и он откликнулся, словно его позвала рачительная хозяйка. Стал тяжелеть, одновременно кренясь кверху. Она ждала до того момента, пока он сам не выпрямился и не лег ей в руку.
  Тогда она стала легко массировать его, поводя из стороны в сторону. Антон полностью владел атканларским чудом, мог приказать ему что угодно. Не кончать как угодно долго, поддерживать эрекцию сутками, но сейчас ему сделалось так хорошо и свободно, что он разрешил себе немного покейфовать.
  Тотчас внизу сделалось все невесомое, на время он перестал себя контролировать, и это было так необычно. Она сжала руку и сквозь пальцы на подоконник выбрызгивались резвые тугие струйки.
  -Извини,- простонал он.
  Не слушая его, она легла грудью на стол, закидывая подол на спину. Трусиков под ним не было. И потащила его за член.
  -Мне в душ бы! - необычно для себя неуверенно проговорил Антон.
  Не обращая внимания, она ввела его внутрь себя. Он, взявшись за ее бедра, вошел в нее на всю длину члена.
  Она обернулась и сладостно улыбнулась во все лицо. Широкая полностью открытая улыбка и пульсирующие женские бедра в руках слились в одно целое, которое требовало двигаться, чтобы жить. Если бы он остановился, то перестал бы существовать как электрон, который есть, только пока он движется.
  Только разок, подумал он, но атканларская техника не подвела, и его хватило на гораздо большее.
  
  А Казбеку он кайф обломал.
  Кряжистый сумит сидел с приспущенными штанами и причмокивал губами в такт оральной работе проститутки, была у него такая двусмысленная привычка. Будто он сам себе минет делал. Дело происходило в джипе, припаркованном на спуске к морю за ТРК "Сега".
  Клиенту очень не понравилось, когда хлопнула дверца, и к сексу без спроса присоединился третий. Тем более, мужик.
  Антон плюхнулся на заднее сиденье, запросто вынул у сумита пистолет из кармана.
  -Ты чего делаешь? Ты знаешь, кто я? - гортанно крикнул сумит.
  -Не ори! Не баранов пасешь!- предупредил спецназовец.
  Казбек узнал его, и глаза его округлились.
  -Совсем обнаглел, да, Шутер? Чего делаешь, да?
  -Да!- сказал Антон, веселясь.
  -Ну-ка пошла отсюда! Совсем ничего не умеешь!- прикрикнул Казбек на девицу, и та привстала, вытирая губы.
  -Сидеть!- предупредил поползновения спецназовец.- Из машины будете выходить, когда я разрешу! А ты руки на руле держи!
  Казбек повел себя достойно. Не дергался, только вздыхал как лошадь, укоризненно.
  -Как ты мог так поступить, дорогой? Мы ведь друзья!
  -А ты подтверди это!
  -Как, дорогой? Пойдем лучший ресторан, плов будем кушать, анаша курить!
  -Отличная задумка, но я сейчас не об этом. Груз где?
  Он даже не успел уточнить, что за груз. Сумит понял его с полуслова. И позабыв все на свете, дернулся к дверце. Пришлось его слегка тюкнуть по башке. Казбек смуро повесил голову на руль. Человек устал и заснул, эка невидаль.
  -Можно я пойду? А то мама будет ругаться, - попросилась девица.
  -Вместе пойдем.
  -Сто баксов! - сказала предприимчивая девушка.
  -Мы выйдем вместе, а потом пойдем каждый своей дорожкой, - уточнив это, Антон нажал ей на сонную артерию.
  Избавившись на время от свидетеля, спецназовец достал из кармана наушники, купленный за 20 рублей в магазине, и воткнул Казбеку в уши. Второй конец был подсоединен к Ивану.
  -К работе готов!- доложился искин.
  -Где груз?- повторил спецназовец вопрос.
  Сумит дернулся, натянув провода, но голову не подгонял, сказал глухо вниз, и как ни странно без обычного своего гортанного акцента.
  -Не знаю.
  -Кто знает?
  -Курашов, шайтан, знает.
  Так, появилось новое лицо. И фамилия не сумитская, а совсем даже наоборот. Что-то братишки на славян западают. Не к добру это.
  -Кто такой Курашов?
  -Водила. Он должен был на грузовике груз доставить к Нухаеву на дачу.
  -Давно он работает на Нухаева?
  -Он не наш. На грузе крест был. Михаил сказал, что это знак маймула. Настоящему сумиту нельзя прикасаться, харан. Пусть неверный повезет. Нашли этого Курашова, сторговались за двести баксов. Он совсем дурак оказался, решил груз прикарманить. Нас на посту ГАИ тормознули, а он не остановился, уехал, шакал. Мы весь город перевернули. Как сквозь землю провалился.
  Антон мысленно выругался. Так и знал, что дело обернется новыми трудностями, обрастет препонами, заминками, тугоразрешимыми вопросами. Такое это дело. Одно слово, унформер. Орден надо учредить. За победу над унформером.
  -И где прикажете теперь искать груз? - спросил он больше у себя. - Чистоплюи хреновы, в рай собрались. Доверили какому-то Курашову!
  - Мы узнали, что он один живет. Никого у него нет, только друг, с которым они в армии служили. Хотели его взять, но у него ружье оказался. Одного нашего ранил. Мы его помесили маленько, пока милиция не приехал на шум. В больнице он лежит.
  Больше ничего Казбек не знал. Антон разбудил девицу и вместе с ней, как и обещал, они покинули машину.
  
  Раненого сумитами парня звали Игорь Фадеев. Как уже говорилось, сумиты его слегка "помесили". Прострелили плечо навылет, сломали ключицу и ребра. По факту перестрелки было возбуждено уголовное дело. До выяснения всех обстоятельств он лежал на седьмом этаже хирургического отделения медгородка в отдельной палате. За дверью неотлучно дежурил милиционер.
   Игорю не спалось. Он посмотрел в окно, за которым была ночь. Посмотрел второй. На окне сидел человек. Через секунду он был уже в комнате.
   Рука Игоря рванулась к кнопке вызова, но трюк не удался. Антон схватил со стола вилку и метнул это нехитрое орудие. Вилка прибила рукав спортивной куртки к стене. Гоша оказался распятым - одна рука была на растяжке, другая прикована к стене.
   -Что стоишь? Делай, за чем пришел! - хрипло произнес раненый.
  -Я не от сумитов, - далее Антон вспомнил то, что говорила Жанна об агенте под прикрытием из Москвы, и без зазрения совести присвоил легенду себе.
  -Считай, что я тебе поверил, - сказал Игорь. - Чего тебе от меня надо?
  -Твой друг похитил, сам того не зная, очень опасный груз. Это бомба. Бактериологическая бомба. Может погибнуть очень много невинных людей.
  - Тогда вы зря ищете Курашова. Груза у него нет.
  -Так ты скажешь, где искать твоего дружка?
  -Я не знаю,- было видно, что парень врет.
  План Б, сказал Иван, и Антон достал наушники за 20 рублей.
  Через пару минут он знал все. Курашов когда - то работал на турбазе "Цезарь" в Грибном лесу, база в это время пустовала, осень все-таки, функционировала пара домов, имевших отопление, да сторож. Сторож был Курашову знаком и поэтому без препон пустил его. Место вроде недалеко от города. Километров 25. Но если не знаешь, то никогда про него не вспомнишь.
  И все то время, пока взбешенные сумиты переворачивали город верх дном, Курашов преспокойно просидел в получасе езды от них.
  -Есть плохая новость, в этом парне кто-то покопался, как и мы!- сказал вдруг Иван.
  -Про унформер никто не знает, кроме нас и Кристиана Мора. Но у Кристофа мы отняли транспорт, перегнать он нас не мог. Или мог?
  -Здесь другое. Вижу следу физического проникновения. Во внутренностях затягивающийся след. Если бы у меня была голова, тоя дал бы ее на отсечение, что это след ороча!
  
  
  29.
  К У Р А Ш О В
  
   Антон остановил машину, крохотную дамскую иномарку, одолженную у "бывшей" супруги, перед железными воротами. Когда-то давно они были покрашены, но теперь краска облупилась, и ворота были красными от ржавчины. Поверх висела табличка: "Осторожно. Одичавшие собаки".
  Антон перемахнул через ворота и по песчаной аллее углубился на территорию лагеря. Стараясь шагать бесшумно, настороженно ловил каждый шорох.
  Слева, посреди соснового бора, виднелось массивное здание. Туда смотрел указатель с надписью "Клуб". По вьющейся между соснами дорожке протрусила лохматая дворняга.
  Антон просканировал здание, уловив там скрытое движение, но там тоже были собаки. Целая стая. Псы вели себя спокойно, но это не значило, что их можно беспокоить по пустякам.
  Впереди располагалось длинное похожее на барак здание, скорее всего столовая. На стене висела то ли картина, то ли портрет. Антон задействовал зум и разглядел, что это икона.
  Подробнее рассмотреть ее не вышло, даже подойдя вплотную, потому что она почти не просматривалась под толстым слоем стеарина, видно, что долгое время около нее горели свечи. Он потрогал его. Стеарин не был теплым, но не крошился, еще не успел высохнуть.
  Если у Антона и оставались сомнения, что Курашов дождется его на турбазе, то теперь они отпали. Никуда он не делся, он здесь. Но с башкой он явно не дружит. Нормальный бы никогда и не угнал тачку у сумитов. Да и на религии он явно помешался. Ее было слишком много.
  Антон шел мимо дощатых домиков с зияющими на стенах меловыми крестами и повешенными над дверями иконами. Вполне вероятно, Курашов сектант, но все равно должен знать, что сумиты верят в других богов. А на самом деле вообще ни во что не верят. Чисто волки!
  Когда ему бросились на спину, спецназовец отклонил торс в сторону и выхватил из воздуха промахнувшуюся и протекающую в прыжке мимо рыжую тварь неизвестной породы. Сучка еще извивалась, когда он со страшной силой приложил псину о сосну покрепче.
  Пустой лагерь огласился внезапно оборвавшимся пронзительным визгом. Остальная стая скалила клыки метрах в десяти. Задние лезли на передних, а в передних боролся между собой страх и голод. Вожак, матерый волчище с оторванным ухом, держался чуть позади. Еще не решил, рвать его или нет.
  Антон пинком отправил убитую собаку к стае. Вожак схватил ее за горло и понес прочь, жрать. Другие ринулись следом, не рискуя приблизиться и отчаянно толкаясь между собой.
  Сканер указывал на присутствие человека в одном из домиков. Антон подошел и постучал. Не спрашивая, кто пришел, с той стороны шарахнули из двустволки. Спецназовец подождал у стены, пока пролетят мимо изрешетившие дверь дробины.
  - Курашов, я не причиню вам вреда! - крикнул он.- Я не работаю на сумитов!
  Ему никто не соизволил ответить. Тогда он схватился за край двери, уперся ногой в косяк и вывернул ее наружу.
   В нос ударил сладковатый запах, и не мудрено: внутри горело не менее сотни свеч, занимавших весь пол. У стены, под огромной иконой богоматери, стоял табурет. На нем восседал абсолютно седой мужчина с разряженным и еще дымящимся ружьем.
  -Стреляя без предупреждения, рискуешь подстрелить невиновного, - заметил спецназовец.
  -Нет невиновных! - выпалил Курашов.
  -Да? И где этому вас научили?
  -В Суметии!- и он тихо засмеялся, от смеха его сделалось бы не по себе, если бы у Антона были обычные нервы.- Сумиты наняли меня, думали, я все забыл. Но ничего. Я им за все сполна заплатил. И за Ваську тоже.
  -Это ваш друг?
  -Это тебя не касается!- Курашов говорил и, одновременно, прислушивался к чему-то внутри себя.
  -Конечно, - Антон счел за лучшее согласиться и даже примирительно поднял руки. - Сумитам вы отомстили однозначно.
  Заговаривая зубы подобным образом, он медленно поднялся в дом и подошел к застывшему словно в ступоре человеку. Курашов даже не пошевелился. Только смотрел.
  Чувствуя некоторый стыд, будто подглядывал за кем-то, спецназовец наклонился, почти соприкоснувшись лбами. Он продолжал чувствовать себя неуверенно, роясь в чужих мыслях. Настрой сбивала постоянно выплывающая картина несущейся на всей скорости броневой машины. Снаружи на ней сидели вооруженные пацаны, среди которых был и мальчишка, чем-то неуловимо схожий со стариком Курашовым. Потом был взрыв. Бородатые мужики тащили пацанов. Потом без перерыва возникла яркая во всех подробностях чудовищная картинка. Одного из мальчиков жарили на открытом огне, насадив на огромный грубо кованый вертел.
  -Не думай об этом!- проговорил Антон, не открывая глаз.
  -Я не могу!- прошептал Курашов.
  С трудом прорвавшись сквозь намертво впечатавшиеся картины минувшей войны, спецназовец нарвался на блокировку, которую поначалу вроде смог обойти, увидев гору рядом с каким-то зданием, в котором опознал местную электростанцию, потом его вышвырнуло оттуда, словно забредшего без спросу гостя.
  -Вот это шарахнуло!- уважительно сказал Иван.
  -Что это было?
  -Унформер, что же еще? Он защищается! Теперь я понимаю, это он заставил Курашова сделать то, что он сделал.
  -Кто его знает, - засомневался Антон.- Есть вещи и посильнее твоего атканларца!- он положил руку на плечо седого и сказал как можно убедительнее.- Уходите отсюда, немедленно! Я узнал о вашем убежище, могут узнать и другие! Скорее всего, уже узнали!
  -Мне все равно,- ровным голосом сказал Курашов.
  -Пошли!- одернул Антона Иван.- Этих людей нам не понять.
  
   Иван Федорович Летягин ходил по грибы в любую погоду. В этот сумрачный осенний день он промышлял в Грибном лесу. Накрапывал мелкий холодный дождь, и нашлось мало желающих погулять в такую погоду, и если совсем уж честно, вокруг не было ни души.
  Сделав по лесу изрядный круг, Иван Федорович вышел к турбазе "Цезарь". Перед железными воротами обреченно мок под дождем старый "москвич", к которому хозяин относился явно наплевательски.
  Был он давно не мыт. Боковое стекло со стороны водителя опущено до самого низа, и дождь хлестал внутрь салона. Летягин не стал подходить близко, но, однако заметил, что салон чем-то сильно испачкан.
   В лагере было что-то не так. Стая собак вылетела вдруг из щели под воротами, сильно напугав старика, и молча кинулась наутек. Летягину показалось, что в лагере кто-то кричит. Все это вкупе обещало большие хлопоты, даже, может быть, пришлось бы искать возможность связаться с милицией, и Иван Федорович счел за лучшее сделать еще кружок по лесу, с надеждой, что машина уедет, крики прекратятся, и звонить никуда не придется. Обычно, в закрытых после лета лагерях подростки развлекались с девочками. Им бы пришлось не по душе, если б какой-то пенсионер попробовал им помешать.
   Кружок получился солидный. Сначала не везло, а потом вдруг повалили песочники. Располагались они россыпями. Выбирая одну, он уже видел вдали следующую. Забыв про время, он уходил все дальше от злополучного лагеря. Часов у него не было, но по его прикидкам выходило, что прошло не менее четырех часов, и он удалился от лагеря километров на семь. Уже были полны и ведро и лукошко, когда Иван Федорович выбрался на очередную полянку. Подняв голову, он чуть было суеверно не перекрестился.
   Перед ним были давешние ворота, и так же безропотно мок перед ними старый "москвич". На водительском кресле успела скопиться целая лужа. Летягин прислушался.
   Сначала он ничего не слышал. Потом сквозь шум дождя донесся протяжный полный нечеловеческого страдания стон. Летягин оцепенел. Ему никогда не доводилось слышать, чтобы в голосе было столько боли. Стоны не прекращались ни на минуту. В лагере кто-то умирал. Умирал медленно и мучительно.
   Летягина охватил ужас. Он вдруг ощутил, что стоит здесь совсем один в целом лесу, а в лагере не только кто-то умирает несколько часов, там еще кто-то УБИВАЕТ несколько часов. Летягин представил себе, что какой-то кровавый садист избрал лагерь своим пристанищем. Он заманивает сюда свои жертвы, чтобы предавать их мучительной смерти, и вот сейчас его очередная жертва безропотно умрет, и маньяк выйдет на очередную охоту. Он увидит его, бессильного старика, пенсионера, и все для Летягина будет кончено. Он даже не в состоянии убежать. Словно в подтверждении своих мыслей, он услышал за воротами чьи-то тяжелые шаги.
   Летягин присел, где стоял, стараясь скрыться за корпусом машины. Раздался шум отворяемых ворот, потом шаги. Дверцу с противоположной стороны распахнули. Неизвестный пошарил в бардачке. Он был так близко, что ему достаточно было придвинуться к окну, чтобы увидеть присевшего под ним старика. Для Летягина прошла бездна времени, прежде чем неизвестный отыскал, что ему было нужно. Дверца захлопнулась, и опять послышались шаги, на этот раз удаляющиеся.
   Старик не вставал с корточек до тех пор, пока шаги окончательно не затихли вдали. Лишь после этого он осторожно заглянул сквозь окно в кабину. Представшая перед ним картина оказалась столь кошмарной, что показалась ему нереальной, словно сцена из фильма ужасов. Бардачок, дверца и все части кабины, которых коснулся неизвестный, были густо вымазаны в крови. С рулевого колеса свешивалась до самого пола тягучая полупрозрачная масса.
   Летягин бросил поклажу и в панике кинулся прочь.
  
   Александр Иванович Фомичев работал в Госавтоинспекции пятнадцать лет и, хотя и не имел образования, дослужился до лейтенанта. Было у него особое чутье на дела, где можно выслужиться и заработать поощрение. Одновременно, он проводил четкое разделение между теми делами, где можно выслужиться и теми, где можно нарваться. В таких случаях, желательно не проявлять рвение, а еще лучше - сделать вид, что ничего не случилось. Если бы пятнадцать лет назад кто-нибудь сказал ему, тогда десантнику-афганцу, что он станет таким, он набил бы ему морду. Но с тех пор минуло пятнадцать лет, и жизнь пообкатала его.
   Теперь идя на задание, Фомичев всегда помнил, что у него есть семья, сын-школьник, и никто не поможет мальчишке получить образование и выйти в люди, особенно при теперешней жизни, если его папаша геройски выскочит навстречу пуле на своей хлопотной работе.
   Сигнал от Летягина сначала попал к дежурному по Управлению. Прежде чем позвонить, Летягин дал солидный крюк, чтобы попасть в "Каменные паруса", действующий круглый год профилакторий для моряков, где имелся один действующий телефон на всю округу.
  Единственное, на что старик оказался способен после такого марафона, были несвязные реплики, для понимания которых требовалась изрядная доля усилия.
   Однако наступившее позднее время не способствовало этому. Азия-плюс передавала любимую песню дежурного, которую тот слушал на импортной магнитоле, конфискованной у заезжих торгашей, звук был божественный. Старик раздражал.
   -Машина, говорите, обнаружена. Какой марки? "Москвич"? Не могу понять, кому сейчас могла понадобиться эта рухлядь.
   -С открытыми дверцами.
   -Так и запишем: брошенный. Где он находится?
   -Рядом с турбазой "Цезарь". Там в лагере...
   -Записываем: брошенная машина у "Цезаря". Ваш сигнал принят и будет передан в ГАИ для проверки.
   И дежурный повесил трубку.
   -Мы передавали песню группы "Звездные хвосты". Сейчас реклама,- сказал диктор.
   Дежурный выругался, помянув в сердцах чокнутого старика и всех его родственников. Зазвучала реклама, но оказалось, что он ее уже слышал. Ему ничего не оставалось, как набрать номер дорожного поста на западной окраине города.
   -Але, восемнадцатый? Дежурный по городу говорит. Надо послать свободного инспектора к "Цезарю". Там обнаружена брошенная автомашина "Москвич". Пусть спишет номера и узнает - не числится ли в угоне.
   -Да кому он сто лет нужен? - Выразил свое неудовольствие старший поста.
   -А я вот тебе сейчас обьясню, - медленно, но верно завелся дежурный.- Какой, говоришь твой нагрудный номер?
   -Ладно, не кипятись. Уже выезжаем.
   Старший поста положил трубку и оглядел присутствующих, остановив свой взгляд на только что сменившемся лейтенанте.
   -Фомичев, не торопись плащ скидывать. Надо съездить к "Цезарю". Там какому-то синяку машина брошенная померещилась. Одна нога тут, другая здесь, шеметом. Вернешься, согреешься.
   -Только все не выпейте.
   -Не бойся, не обидим. Если только долго не будешь мотаться.
   -Во всяком случае, не задержусь, - уверенно заявил Фомичев.
   Когда он выехал, стояла уже непроглядная ночь. С неба лило, и свет фар тонул в сплошной водяной стене. Стоило ему заехать в Грибной лес, как видимость стала вообще нулевой, потому что вплотную к дороге подступили сосны, слепя отраженным от мокрых стволов светом. Фомичев поехал шагом, но все равно мрачный силуэт "москвича" выступил из тьмы внезапно, заставив резко нажать на тормоз.
  По укоренившейся милицейской привычке, выработанной за долгие годы службы, он огляделся, не выходя из машины, но не увидел ничего подозрительного. Вокруг не было никого, и мокнущая машина выглядела немного диковато, лишней деталью в картине.
   Фомичев подошел к машине и посветил вовнутрь через спущенное стекло. Там было грязно, и это еще мягко сказано. На полу в натекших лужах разбухли какие-то неопрятные рваные куски.
  Похоже, как если бы в машине долгое время жили бомжи. Это многое объясняло. Хотя непонятно, почему бомжи жили в машине, когда рядом целая турбаза, живи, где хочешь.
   Его внимание привлек руль. Он блестел как-то не так, как если бы на него попала вода. Фомичев просунул руку и коснулся его. Ощущение было не из приятных. Руль был тягуче липким, вдобавок, на нем висели прилипшие непонятные лоскутья, похожие на те, что лежали по всему полу. Рука, коснувшаяся руля, оказалась безнадежно вымазана чем-то темным на вид. Точнее цвет определить не удалось из-за наступившей темени. "Ночью все кошки серы", - очень кстати вспомнил инспектор.
   Фомичев зашел спереди и сличил номера. Они были местные.
   Лейтенант вернулся к своей машине и попытался связаться с постом. Трюк не удался. Рация была дрянь, и в хорошую погоду стояли сплошные помехи, еле докричишься, а тут дождь, вообще ничего не слышно. Только ровное шипение.
  Некоторое время Фомичев колебался, не плюнуть ли на все, сказать, что ничего не нашел, но потом подумал, что эти старики не к месту упорные, так что пенсионер мог позвонить еще, и что еще хуже, жалобу накатать. Тогда его обуют по полной программе.
  Посему он достал из бардачка фонарик, надвинул капюшон поглубже и пошел на территорию турбазы.
  
  Он бы долго блуждал по заброшенной базе, если бы вдруг не мелькнувший в окнах огонек. Это было здание, приспособленное для хозяйственных нужд, потому что, подойдя и заглянув в окно, он увидел стальные полки и металлические столы, освещенные подвешенным сверху фонарем.
  Один из столов был занят. На нем в полной неподвижности лежал мужчина в белой нательной рубашке. Фомичев суеверно поежился.
  Ночь. Турбаза. Покойник на разделочном столе. И он один и без связи.
  Поэтому он даже испытал облегчение, когда в разделочной появился мужчина в форме прапорщика. А потом он сделал такое, что облегчение испарилось без следа, а меж лопаток выступил холодный пот.
  Подойдя к лежащему, прапорщик резко хлестнул его по щеке. Тот дернулся, громко замычал, пытаясь приподняться. На лице прапорщика возникло выражение удовлетворения. Звякнув железом, он взял со стола нож и осторожно ввел лезвие между пальцами ноги, после чего резким движением отделил большой палец.
  Пытаемый издал горловой крик, задергался, теперь стало ясно, что он привязан к столу, бился как птица в силках, потом затих, потерял сознание. Прапорщик, насвистывая, вытирал руки тряпицей.
  Фомичев, не помня себя, рвал пистолет из кобуры, но прапорщик вышел из разделочной.
  Держа пистолет в одной руке, выключенный фонарик в другой таким образом, чтобы можно было использовать его как дубину, лейтенант вошел в столовую. Сначала он попал в коридор и постоял некоторое время, чтобы глаза привыкли к темноте.
  Потом глаза пообвыкли, и он стал различать некоторые подробности. Перед ним располагались несколько одинаковых дверей. Еще снаружи инспектор запомнил, где находится нужная ему комната, но это ему не понадобилось. Из разделочной пробивалась полоска света под дверью.
  Лейтенант прокрался по коридору и тихо приоткрыл дверь. Где-то тихо капала вода. Раненый лежал без сознания на своем страшном ложе. Фомичев открыл дверь, и свет внезапно осветил его в полный рост.
  Он поспешил скользнуть внутрь и закрыть дверь за собой. Оказывается, все это время он двигался на цыпочках. Некоторое время прислушивался, но из коридора не донеслось ни звука. Тогда он занялся раненым.
  Несчастный был пристегнут к разделочному столу несколькими солдатскими ремнями, отдельно руки, отдельно ноги. Один из ремней пролег непосредственно поперек шеи. Лицо, руки и ноги раненого были землистого серого цвета как у покойника.
  Фомичев понял, откуда раздается звук капающей воды, только это была не вода. Капало с разделочного стола. Остро и мерзко пахло экскрементами и кровью. Казалось, вонью пропитался каждый сантиметр пространства. Под столом темнела уже загустевшая лужа.
   Сколько же продолжается этот кошмар, прикинул инспектор и ужаснулся. И все это время этот садист в форме прапорщика находился здесь, насвистывал и издевался над своей жертвой. Как таких извергов земля носит. Фомичев почувствовал приступ дурноты. Запах в комнате был кошмарный. Как в морге.
   Инспектор, сдерживая позывы к рвоте, подошел. Сначала он посчитал несчастного мертвым, потому что он никогда не видел на человеческом лице совершенно черных губ. Сделав над собой усилие, он коснулся лица бедняги, но вместо твердости скулы палец попал в несколько самостоятельных отломков. Челюсть несчастного была сломана в нескольких местах.
   Вдруг раненый разжал черные, изжеванные от боли, губы и прошептал:
   -Убейте меня, прошу вас.
   -Я не тот, за кого вы меня принимаете. Я сотрудник милиции, - быстро проговорил Фомичев. - Сейчас я вам помогу. Потерпите немного.
   Шею и руки он освободил быстро, ремни не были связаны, а застегнуты. Но пряжка ремня, стягивающего ноги, оказалась снизу. Фомичев положил пистолет на стол, а сам, подсвечивая себе фонариком, занялся последним ремнем.
   В помещении было душно, но внезапно он почувствовал дуновение. Это означало лишь одно, кто-то открыл дверь. Лейтенант вскинул голову, но схватить оружие не успел.
  Убийца с маху ударил его ногой по затылку. Удар прошел вскользь, и сам по себе не принес бы сколь значимого урона, но инспектора качнуло вперед, и он ударился переносицей о край стола. Нос наполнились вязкой массой, и дышать Фомичев мог только ртом.
  Он попытался схватить пистолет, но тот соскользнул с накренившегося стола на пол. Вместе с ним упал и нож. Раненый повис на зафиксированных ногах. Потом стол вернулся в исходное состояние, рывком увлекая его обратно и причиняя дополнительные страдания.
  Ослепленный болью в сломанном носу, Фомичев не сразу смог подняться. Прапорщик навалился на него сзади, придавливая коленом к столу и душа за горло. Оказавшись в крайне невыгодном положении, инспектор отмахнулся. Зажатый в руке фонарь стукнул по голове убийцы и раскололся, не причиняя особого вреда.
  В руке инспектора оставался корпус фонарика, и он стал тыкать им в лицо нападавшего, расплющивая тонкий металл. Убийца, испугавшись за глаза, ослабил хватку, чем Фомичев сразу воспользовался. Едва прапорщик перестал давить коленом, как инспектор крутанул карусель, свой любимый и отработанный прием еще с Афгана, и подшиб нападавшему ноги.
  Соперники поднялись с пола одновременно и некоторое время, шумно дыша, стояли друг против друга. Инспектор был весь залит кровью. Убийце он тоже расквасил нос, но тот даже не вытерся. Стоял и злобно смотрел на милиционера.
  -Откуда только берутся уроды такие?- вырвалось у инспектора.
   -Я - Всадник Тьмы,- ответствовал Кетанг.
  Вытянув руку, он стал наступать на инспектора. Тот пнул противника в живот. Дождавшись, пока тот согнулся вперед, ткнул пальцами в глаза. И сразу почувствовал что-то не то, словно под глазными яблоками убийцы находилось нечто гораздо более твердое и прочное. Ощущение было такое, будто он попал в металлические шары.
   -Ты поднял руку на Всадника Тьмы,- удивился Кетанг. - Ты умрешь медленно и страшно.
   И он кинулся на Фомичева. Мужчины ввязались в беспощадный кулачный бой.
  Слишком поздно Фомичев смекнул, что они находится с Всадником в заведомо неравных условиях. Если его кулаки отыскивали что-то более твердое под личиной обычного тела, не имея возможности действительно пробиться и доставить противнику настоящую боль, то каждый удар Кетанга достигал цели, курочил и уродовал человека.
  Он едва не выбил глаз инспектора, и тот сразу заплыл. Правая рука очень скоро перестала действовать, когда страшным ударом Кетанг сдвинул с места плечо.
  Фомичев понял, что как это ни стыдно звучит, его забивали как скот на бойне, и вся его выучка ни к черту не годится. Попросту в этот раз не срабатывает.
  Он оторвался от Всадника и заковылял прочь, ища свой пистолет. Но Кетанг не предоставил ему ни секунды передышки. Догнал и сбил на пол, кафельный и скользкий, так что подняться сразу лейтенант не смог.
  Тут уж Кетанг покуражился. Он пинал его ногами, гоняя по всему полу от стены к стене. И очень скоро от бесчисленных ударов по голове инспектор потерял сознание, лицезрев еще одну жуткую вещь в эту ночь из целой череды других страшных вещей, которые не пожелал бы даже врагу.
  Он увидел улыбку Всадника, которую тот выдал при виде его страданий. Зубы Кетанга были огромными и желтыми, словно у коня.
  
  Неизвестно сколько он пребывал в беспамятстве, ему показалось целую вечность, во всяком случае, намного дольше, чем успел до сего момента прожить. Но когда очнулся, была все еще ночь. Он попробовал и не смог пошевелиться.
   Оглядевшись, он постиг весь ужас своего положения. Он лежал, пристегнутый солдатскими ремнями к разделочному столу. На соседнем столе продолжал пребывать в беспамятстве Курашов.
   Правую сторону тела Фомичев не чувствовал. Выбитое плечо уже не пульсировало болью, оно болью налилось, словно переспелая слива, и отзывалось мгновенными прострелами на любое неловкое движение.
   Фомичев попробовал подсунуть под себя здоровую руку. Дело в том, что очень давно он конфисковал у пьяного в дребаган водителя миниатюрный травматический пистолет, который постоянно носил в заднем кармане. Неизвестно с какой целью он это делал. Сначала баловство, а потом вошло в привычку, что у него всегда под рукой оружие. Неудобство было в том, что рука была левая, а оружие лежало в правом кармане. Ценой невероятных усилий он протолкнул руку в карман, сжал рукоять, но на обратном пути рука застряла и ни в какую не хотела вылезать вместе с оружием. Без него, пожалуйста, но с ним нет.
  Открылась дверь, впуская Кетанга а вместе с ним продолжение нескончаемого кошмара. Всадник подозрительно уставился на него, и Фомичев замер.
  -Я отрежу тебе все пальцы!- пообещал монстр.
  Он наклонился и поднял нож. Потом рукой придавил ногу инспектора к столу, оказалось, что он уже снял с лейтенанта обувь и носки, и осторожно ввел лезвие между пальцами.
  Холод стали сделался настолько нестерпимым, что инспектор вскинулся всем телом, ослабшие ремни позволили ему немного приподняться и - о, чудо!- он вытащил из кармана пистолет. Лейтенант завалился на бок и выстрелил.
   Стрелял он наугад и естественно никуда не попал, но от неожиданности Кетанг отшатнулся. В полусидящем положении Фомичев переместил руку с оружием вперед, уставил дуло Всаднику в лицо и один за другим высадил все оставшиеся патроны. Их оказалось всего пять.
  Кетанг, выронив нож, сжал руками лицо и ткнулся в пол. Фомичев скинул остальные ремни и, превозмогая боль, кое-как добрался до соседнего стола. Несчастный агонизировал.
   -Держитесь. Я вызову помощь. Здесь есть еще кто-нибудь?
   Но, похоже, несчастный был уже мертв.
   Страшный удар опрокинул инспектора на пол. Как в кошмарном нескончаемом сне, Фомичев опять увидел возвышающегося над собой Кетанга. Лицо его было испещрено черными синяками, но более никакого урона не наблюдалось.
   - Ты сделал больно Всаднику Тьмы. Ты умрешь.
   Защищаться было нечем. Тогда инспектор дотянулся здоровой рукой до ножки стола, на котором продолжал лежать труп, дернул из последних сил и опрокинул на убийцу. Произошла жуткая сцена. Казалось бы, единожды умерший, Курашов вдруг привстал на своем страшном ложе и с криком вцепился в своего убийцу. Слезы текли из его пустых глазниц.
   -Держите его, я сейчас вам помогу, - закричал Фомичев, он никак не мог подняться, ноги его скользили на залитом кровью кафеле.
   Но помогать на этот раз было некому, Курашов, вложив все оставшиеся жизненные силы в свой последний рывок, вцепился в Кетанга, и теперь того удерживал уже мертвец. Да и не смог бы Фомичев никому помочь, ему бы самому кто сподобился.
   Фомичев поднялся и, шатаясь, бросился прочь. Убийца освободился от хватки мертвеца и с небольшой задержкой последовал за ним.
   Фомичев бежал по ночному лагерю. Все домики казались ему одинаковыми. Было неясно, где находится выход, все направления с равной вероятностью могли, как привести к оставленной машине, так и увести от нее в противоположную сторону.
   Сначала инспектор двигался наугад, но ему повезло, когда сквозь шум накрапывающего противного дождя он услышал новый шум. В ночи тяжело плескалось волнами неспокойное осеннее море.
   Фомичев окончательно сориентировался и двинулся на выход. И тут же увидел двигающегося почти параллельным курсом Кетанга. В темноте тот ориентировался без помех, и ему удалось практически устранить разделяющее их расстояние.
  Их пути должны были пересечься на заключительном отрезке пути, но Фомичев сделал невозможное, собрал всю силу воли в кулак и выскочил к воротам первым.
  Когда они выскакивали за ворота, Кетанг его едва не ухватил. Фомичев понял, что до машины он еще успеет добежать, а завести - уже нет. Тогда он поступил по-другому. Заскочив в машину, он не захлопнул дверцу и стал ждать, уперев в нее ногу.Убийца возник из тьмы и вцепился в дверцу. Тогда Фомичев резко распрямил ногу и отшвырнул его прочь. Теперь у него появилась пара секунд, чтобы завести мотор.
   Мотор не успел еще остыть и завелся сразу. Сколько же он отсутствовал? Инспектор успел прожить за это время целую жизнь и не один раз умереть. Он тронулся сразу со второй скорости и утопил педаль газа. Убийца кинулся на машину сбоку. Фомичев не замедлил выкрутить руль и ударил его правой фарой. Ломая кусты, Всадник отлетел прочь. Фомичев сам от резкого маневра едва не вывалился в кювет, но с трудом управляясь одной рукой, все-таки вырулил.
   Он ехал по направлению к городу и думал о жутких монстрах, что носит мать-земля.
  
   Вызов в "скорую помощь" пришел под утро.
   -Говорит сторож профилактория "Каменные паруса". От меня еще с вечера какой-то старик звонил в милицию насчет "москвича", найденного у турбазы "Цезарь". Вот я и пошел глянуть. Я вам с мобильного звоню. Так что не буду рассусоливать. Тут раненый. Ему необходима срочная помощь.
   -Кто ранен? Характер ранения?- уточнила диспетчер.
   -Какой-то военный. Прапорщик. Его машиной переехало, весь в крови.
   -Где находится раненый?
   -Я же говорю, он прямо перед воротами турбазы лежит. Он вроде двигается, сейчас посмотрю...
  
   Вызов попал к дежурной бригаде, состоящей из врача Веры Смолиной, медсестры Зины и водителя Виктора Щетинина. Водитель спал в машине и встретил врача и сестру уже на улице. Он давно и безуспешно пытался оказывать Вере знаки внимания. Не успела Смолина закрыть дверцу, как он уже сделал ей комплимент:
   -Какие у вас бесподобные голубые глаза, Верочка.
   -Для вас не Верочка, а Вера Ильинична,- холодно поправила она.
   -Ну, зачем вы так со мной?- Обиделся Виктор.
   Врач Вера Ильинична Смолина слыла в отделении неприступной женщиной. Она обладала тонкой талией и красивейшими ногами, по праву нося прозвище "Шахерезада". Но главной изюминкой были ее глаза - большие, четко очерченные, полные невероятной голубизны. Злые языки поговаривали, что она спит с главврачом.
   Из города выехали без приключений, только на выезде их едва не зацепил какой-то крутой, несшийся в направлении "Каменных парусов" - известного в городе притона, в прошлом пионерлагеря.
   Михаил посылал ему проклятия вслед, когда увидел едущий прямо на него с включенным дальним светом милицейский автомобиль. Бросилось в глаза, что в салоне машины тоже горит свет. И вся патрульная машина светилась как рождественская елка. Михаил был вынужден вывернуть на встречную полосу, и они едва разминулись.
   -Мент поганый,- вырвалось у него.
   -Михаил, какой вы грубый.
   -Верочка, с вами я буду очень нежный.
   Она с таким высокомерием посмотрела на него своими невероятными глазами, что он с грустью подумал: "Кто же тебя имеет, при этом глядясь в твои синие очи? Неужели этот скотина, заведующий отделением, с его огромным животом и мат-перемат языком? Уж этот-то будет нежен".
  Уже светало, и сосны, между которыми вилась узкая дорога к турбазе, выглядели сказочно, седые красавцы.
  Михаил уже бывал в "Цезаре", летом, не один раз, и каждый раз ворота выступали из леса неожиданно. Вот и в этот раз он был вынужден резко затормозить.
  У самых ворот замер старый "Москвич". Михаил подъехал к нему вплотную и выключил мотор. Наступила ничем не нарушаемая благостная тишина. Вокруг не было никого.
   -Да куда ж они все подевались? - Михаил погудел.
   -Что будем делать?
   -Подождем немного.
   Воспользовавшись вынужденной паузой, Смолина решила начать разговор, который, по ее мнению, напрашивался давно.
   -Вот вы, Михаил, обижаетесь на меня и совершенно напрасно.
   -Да не обижаюсь я на вас.
   -Обижаетесь. Оказываете всевозможные знаки внимания и обижаетесь, что я не отвечаю вам взаимностью.
   -Да не оказываю я вам никаких особых знаков внимания. С чего вы взяли?
   -Да вы глаз от моих ног отвести не можете даже во время вызовов. Очередь в столовой вечно занимаете, хотя я вас об этом не прошу, а потом еще и кричите через весь зал. Поймите, у нас не может быть ничего общего. Вы, наверное, из деревни?
   -Какая разница? - обиженно спросил он.
   -Большая. У нас совершенно разные запросы. Мне с вами неинтересно, поймите вы это. Неинтересно!- она повторила, акцентировав каждую букву.
   Михаил огорченно отвернулся к окну и вдруг увидел приближающегося мужчину в форме прапорщика. Поначалу он даже обрадовался представившейся возможности прервать неприятный для него разговор.
   Но что-то в его виде насторожило Михаила.
  Ранен! Диспетчер сказал, что прапорщик ранен, а этот идет сам!
  Кетанг подошел и остановился напротив лобового стекла, оценивая людей по степени потенциальной опасности. Форма его была порвана во многих местах. На лице засохшая кровь.
  -Вы ранены?- спросила Вера, открыв дверцу, но он вопрос проигнорировал.
  Подошел со стороны Михаила, рывком распахнул дверь.
  -Ты что с ума сошел?- возмутился тот.- Ты мне еще дверь сломай!
  Кетанг схватил Михаила за волосы и потащил из кабины. Вера истошно закричала. Тот был не слабым парнем и стал сопротивляться, пытаясь отпихнуть хулигана. Тогда Кетанг со всего маху ударил его в промежность.
  Михаил громко ойкнул и подпрыгнул. Кетангу понравилась реакция. Она его веселила, и он раз за разом бил водителя между ног, удерживая рукой за волосы. Развлечения продолжались до тех пор, пока Михаил, упав на колени, больше не реагировал на новые удары. Он потерял сознание.
  Кетанг поволок его в кусты, словно резиновую куклу, руки-ноги раскиданы, голова откинута. Михаил напоминал изломанную игрушку.
  -Надо что-то делать, Вера! - запричитала Зина, но Смолина застыла словно парализованная, лишь вздрагивая от вновь доносящихся невыносимо громких, каких-то звенящих ударов.
  Михаил появился всего лишь раз, окровавленный, безглазый, в открытом рту ни одного целого зуба. Кетанг показал его женщинам и брезгливо отшвырнул прочь. Целую вечность они смотрели, как он тщательно вытирает носовым платком кровь с рук.
  -Вера, бежим!- шептала Зина, но опять никто из них не двинулся с места.
   А убийца уже обошел машину, открыл дверцу со стороны пассажиров и равнодушно оглядел оцепеневших женщин.
   -Я Всадник Тьмы, - сообщил он.
  Медсестру он убил коротким, но очень сильным ударом в шею. Она еще конвульсировала и хрипела, а он все свое внимание обратил на Смолину.
   От ужаса она была почти без сознания, и лишь глаза ее горели небесным огнем. Кетанг с проснувшейся жадностью посмотрел на них и пообещал:
   -Я сьем твои глаза.
   Она стала единственной, кого он не убил, исполнив лишь свою угрозу. А в это время Фомичев уже добрался до поста, экстренное сообщение было передано в Управление, и отряд ОМОНа уже мчался на турбазу. Но милиция искала "москвич", и никто не обратил внимания на попавшую им навстречу и вечно куда-то спешащую "скорую помощь".
  
  30.
  Друзья и враги.
  
  Когда Антон вернулся к Жанне, чтобы отдать машину, то сразу понял, что случилась беда. Дверь была захлопнута, но не заперта. Внутри ничего не изменилось, не было следов борьбы, вообще был идеальный порядок, и именно это сказало Антону о многом. Какие могут быть следы борьбы, когда женщина противостоит квадратной роже, да еще и не одной.
  Когда в пустой квартире зазвонил телефон, он понял, что это по его душу. Едва снял трубку, в ухо ворвался яростный вопль.
  -Ну, че, козел, отвалить решил, не выйдет!
  -Вы ошиблись номером,- с достоинством проговорил Антон.
  -Ну, ты ваабше абарзел, да? - выкрикнул Иса. - Мы не ашибся! Твой жена у нас, ишак, мы ее драть будем, пока не сдохнет!
  -Что вам надо?
  -Так то лучше, индюк. А то номером ашибся! Спускайся, я тебя жду! - и отключился.
  Антон застыл с трубкой в руке, от мыслей его отвлек Иван.
  -Я хочу с тобой поговорить.
  -Не сейчас.
  -Именно сейчас, потому что разговор касается нашего с тобой настоящего и будущего.
  -Вот даже как. Скажешь, что Фалкон это ты? Ты тоже можешь предсказывать будущее?
  -Тони, успокойся. Это всего лишь люди!
  -Что ты этим хочешь сказать? - не понял Антон.
  -Это люди, а мы с тобой киборги. Они живут микроскопический интервал времени, всего то несколько десятков лет, а мы будем существовать вечно.
  -Я понял, что ты имеешь в виду! То, что они создания второго сорта, а мы боги по сравнению с ними! Но ты забыл, что они тоже хотят жить и не хотят умирать!
  -Не утрируй! Я не говорил, что люди создания второго сорта. Но они другие, Тони. Они не такие, как мы. Согласись, даже в тюрьму нас посадили отдельно. Они сами по себе, мы сами по себе. И так будет всегда. Я постоянно был с тобой, Тони. Везде любую опасность мы встречали вместе! И ты, наверное, привык к этому! Но не забывай, что у меня почти такие же композитные мозги, как у тебя! И у меня может быть собственное мнение о целесообразности происходящего! Сейчас в тебя говорят эмоции, которых быть у нас не должно, Тони. Это технический брак! Паразитные токи в тончайших микросхемах! Ничто! Я не хочу погибнуть из-за брака в твоем исполнении!
  Сначала Антон хотел вспылить. Чертова железяка, он заплатил за нее такие бабки на Панталикосе, а она вздумала взбрыкнуть. Потом он задумался. Кто для Ивана все эти люди? Срок службы их организмов просто смешон. Они как капли на лобовом стекле, живут только до следующего взмаха щеток стеклоочистителя. Да и вся их планета Ивана мало волнует. Он попал сюда в результате сбоя, вся их планета для него такой же технический сбой. Временный технический сбой.
  -Ты чего замолчал? Я специально не читаю твои мысли!- обеспокоился Иван.
  -Знаешь, я, наверное, действительно привык, что ты всегда со мной, и перестал воспринимать как самостоятельную мыслящую единицу!- согласился Антон. - Я не спрашивал твоего мнения, потому что считал, что оно совпадает с моим. Я считал тебя частью себя. Я был не прав. Прости, я исправлюсь!
  С этими словами он решительно вынул из котомки плату искина.
  -Что ты делаешь!- ему почудились истерические ноты в голосе напарника.
  У Жанны был компьютер, он вытащил системный блок и вставил в разъем своего друга.
  -Тебе не будет скучно!
  -Великий Маза, я совсем не это имел в виду! Я, конечно, пойду с тобой! Не может быть и речи, чтобы я остался!- возмутился Иван.
  -Я потом за тобой вернусь! - пообещал Антон.
  -Не дури, железяка!- никогда он не слышал, как Иван выражался на цифровом языке, который использовался только роботами низшего класса, а Иван не опускался, считая себя искиным интеллектуальным.
  Впрочем, уже все равно, кем он себя считал.
  -Я сейчас отключу внутренний коммуникатор, чтобы ты не мог воздействовать на меня! - предупредил Антон.
  -Не выключай, я полезным буду! Я почти уверен, что хрустальный шар...
  Он поспешил прервать связь.
  
  В Волосатовке у Михаила Нухаева имелся дом, используемый только для дел. В нем никто никогда не жил, только иногда ночевали, и кое для кого эти страшные ночи стали последними. Джип Нухаева коротко посигналил и выглянувший Иса открыл ворота. После того как джип заехал, тотчас ворота запер. Стена и ворота были выше двух метров, так что никто не видел, что творилось внутри.
  Внутри было грязно, и подсуетившийся Иса подал хозяину галоши. Миша (это было его фактическое погоняло) надел галоши и прошел по неприятно чавкающей жиже к сараям. Здесь рядом с навозной кучей была вырыта глубокая яма.
  На дне ее, сгорбившись, сидел Антон. Руки были скованы за спиной, в одной рубахе, порванной, со свежими синяками и ссадинами.
  Оставшись довольным увиденным, Миша причмокнул языком. Так же он делал, когда ел персики, например. Еда и насилие доставляли ему одинаковое наслаждение. Его нельзя было в этом винить, он был такой от природы.
  -Тащите его в дом!- приказал Миша.
  -А если он кинется убегать? Может ему пальцы на ногах отрезать? - спросил Иса.
  -Не будет он убегать, пока его женщина у нас! Веди в дом, сказано! - рявкнул Миша.
   В доме он устроился на кожаном диване, на котором ему посчастливилось лично отрезать несколько голов, но тщательно отмытом. Иса и Казбек ввели Антона со скованными руками, ноги также были связаны цепью, конец которой был у Исы в руках.
  -Вай, зачем связал? - притворно возмутился Миша.
  Казбек подал ему котомку Антона. Миша сразу отбросил в сторону стеклянный шар, тот покатился по дивану, чуть не упал на пол, где, скорее всего бы разбился, но закатился в выемку и замер. Зато элиминатор Миша крутил в руках долго. Особенно его заинтересовал плавающий знак.
  -Такой же крест и на бомбе был! - заметил Иса.
  -Не глупее тебя! Знаю!- огрызнулся Миша.
  Потом он засунул вещи обратно в котомку, аккуратно по-крестьянски затянул горловину и впервые за все время уставился Антону в лицо. И тот увидел безжалостные без тени сомнения глаза. Глаза убийцы от бога. От самого Великого Мазы.
  -Я тебя слушаю, - развел Миша руками.- Сейчас ты расскажешь мне, как родному отцу, что это за бомба, куда ты ее вез и зачем. Только не ври. Не надо.
  -Где моя жена? - спросил Антон и сразу получил от Исы, а так как был связан, то не смог сохранить равновесие и упал.
  Поднялся. И снова:
  -Где Жанна?
  На этот раз его били вдвоем Иса и Казбек. Если первый суетливо дергался, то Казбек работал основательно, хекал как мясник на рынке. Антон опять встал.
  -Ничего не говори, опять бить будем,- остановил его Миша.
  Он не был ни удивлен, ни как-то по-другому тронут стоическими качествами пленного, был воспитан по-другому. Пленный для него не являлся человеком.
  -Ты думаешь, ты герой? Ты не герой, а гавно!- хрипло сказал Миша.- Не хочешь ничего говорить? И не надо! Сейчас сюда привезут твою бабу, и человек десять ее будут драть, кто сколько захочет раз. А ты будешь смотреть. Если она сама не сдохнет, а эти замужние бабы очень выносливые, дери их хоть ротой, не хотят подыхать, я ей в таком случае помогу, голову отрежу. А самое смешное, знаешь что. Что все это мы сделаем ради удовольствия. Твои признание мы после получим в любом случае. У нас скополамин есть. Что ты скажешь на такой базар?
  Антон сплюнул кровь из разбитого рта и ответил:
  -Скополамин это конечно хорошо. Только у меня антидот введен, от подобных уколов я коньки отброшу. Сердце у меня остановится, понятно, чурки?
  Иса замахнулся, но был остановлен окриком Миши:
  -Тамам!- потом он спокойно спросил.- Значит, без жены говорить не будешь? Даже если тебе кутаг отрежем ножовкой?
  -Даже если кутаг,- подтвердил Антон.
  Сумиты переглянулись и заговорили на родном языке.
  -Врет он все. Укол надо делать!- сказал Иса.
  -А если сдохнет, ты мне груз будешь искать?- возразил Миша и опять обратился к Антону.- Если ты увидишь свою жену, то считай, что мы договорились? Скажешь, где груз?
  -Я покажу, где он спрятан. Только у меня одно условие. Жанна пойдет с нами. Это мое главное и единственное условие.
  
  Видно Жанну они держали в другом месте, потому что Антона снова вернули в яму.
  Через час приехал еще один джип, но Жанны в нем не было, а сидело четыре мужика. Антон сканировал сквозь землю, экран еще тот, и видел лишь смутные силуэты.
  Миша поздоровался с приехавшими, а с одним обнялся. Братка, понял Антон. В базе данных Артур Нухаев - младший значился начальником охраны Морского банка, очень солидного банка Алги. Оно и понятно, если в совет директоров входит 20-летний Денис Китов, сын губернатора Китова.
  Что-то говорило спецназовцу, что братаны собрались по его душу, которой у него нет. Он максимально усилил слух, так что стал слышать сквозь стены, куда переместилась вся компания. Сначала даже чуть переусердствовал, чуть не оглохнув в момент, когда Иса пернул в прихожей.
  Братья говорили по сумитски.
  -Зачем звал?- спросил Артур, у него оказался приятственный баритон, видно натренировался на светских тусовках.
  -Ты человек образованный, хотел спросить про одну вещь. Помнишь, я тебе говорил, что у меня груз один гяур спер?
  -И ты до сих пор не отрезал ему голову?- изумился Артур, вот тебе и светский человек, господин из тусовки.
  -Тот водила уже мертвый! - пренебрежительно заметил Миша. - Тут другое. Дело в том, что когда перевозили груз, я ему телефон дал. Трубка. Там мой номер для связи был забит, всего один номер. Телефон при покойнике мы не нашли.
  -Наверное, взял тот, кто его кончил. Это были твои люди?
  -Нет. Если бы я сам не видел, я бы ни за что не поверил, что человека так можно убить.
  -Ну да. Мы тоже ведь не дети.
  -Знаешь, если я говорю, что не видел, значит, не видел! И не перебивай старшего!
  -Извини, абай! А как убили этого неверного?
  Миша сделал паузу. Антон почувствовал некоторую неуверенность, когда он заговорил.
  -Это не мог сделать человек! Там нашли еще несколько трупов, так вот, некоторые даже обглоданы!
  -Что ты обо всем этом думаешь?
  -Я об этом не думаю!- оборвал старшой.- Сейчас главное, бомбу найти и продать. Кое-кто платит большие деньги, чтобы устроить неверным ад на земле.
  - Только, брат, пусть это будет подальше отсюда.
   -Само собой,- шмыгнул носом Миша, и Антон представил, какого усилия стоило его гламурному братцу не скривить физиономию.- Я тебе уже говорил про телефон, который Курашову дал. Так вот тот телефон зазвонил.
  -Не понял. Откуда он зазвонил?
  -Из ада!
  -Откуда?- переспросил Артур.
  -Ты что глухой?- взорвался старший.- Сам все услышишь. Я разговор на магнитофон записал. Именно поэтому я тебя и позвал, ты человек ученый, училище закончил. Может, что и разберешь, то что, только грамотный человек может разобрать.
  Раздалось треньканье кнопок мобильного, и сразу комната наполнилась странными звуками.
  Словно песок сыпался в мембрану. Некоторое время ничего не было слышно, только этот трескучий звук.
  -Кто это?- прорвался записанный голос Миши. - Чего надо?
  -Мне от тебя ничего,- без интонаций произнесли на том конце.
  Говоривший произносил слова медленно, будто говорил на неродном языке.
  -Чего звонишь тогда?
  -Зачем ты прислал сюда смерть?
  -О чем ты? Кто ты? Откуда говоришь?
  -Из ада! - последнее слово говоривший то ли прорычал, то ли оно далось ему с наибольшим трудом.
  И после этого он замолчал, сколько ни докрикивался до него Михаил. Потом и он прекратил свои бесплотные попытки.
  Раздался голос его сейчас:
  -Вот сейчас слушай!
  Странный звук Антон услышал первым, хоть и сидел дальше всех, в яме во дворе. Неритмичный, тихий, почти неслышный, и что-то было в нем настораживающее. Кто-то приближался, позвякивая чем-то металлическим.
   Неизвестный абонент продолжал молчать. Антон дал бы руку себе отрезать, чтобы узнать, что там у них происходит. Похоже, эти двое прятались друг от друга. Мало того. Антон представил, как говоривший застыл с трубкой в руке, и на лице у него выражение страха. Антон не понял, почему он подумал, что абонент испуган, это возникло спонтанно, на чисто ассоциативном уровне.
  Позвякивание понемногу удалилось и затихло. Лишь после этого абонент нарушил молчание.
   -Я знаю про ваш груз! - Проскрипел он со своим неестественным акцентом, словно прочищая горло.
  -Так помоги, я тебе заплачу.
   -Этот груз никому не достанется! Стр. 1 : Стр. 2 : Стр. 3 : Стр. 4 : Стр. 5 : Стр. 6 : Страница 7 : Стр. 8 : Стр. 9 : Стр. 10 : Стр. 11 : Стр. 12 : Стр. 13 : Стр. 14 : Стр. 15 : Стр. 16 : Стр. 17 :

Ключевые слова:
Антон
словно
Антона
Спецназовец
Волобуев
спецназовец
голову
Книги о роботах
робот


Вернуться в рубрику:

Книги и рассказы про роботов


https://parangon.org аквамарин севастополь официальный сайт апартаментов. Хотите видеть на нашем сайте больше статей? Кликните Поделиться в социальных сетях! Спасибо!

Смотрите также:

Обратите внимание полезная информация.

Робототехника для каждого. 2024г.